Вадим Деружинский - Забытая Беларусь

В оценке крестьянами советской власти преобладала мысль о «втором крепостном праве»:

«Пры цару сяляне працавалі на памешчыкаў, а пры савецкай уладзе на камуністаў».

«Паноў прагналі, а зараз другія панаскакалі к нам і камандуюць».

Об отношении к колхозам как к новой форме крепостного права свидетельствует заявление колхозника Полоцкого района в райком партии:

«Просьба освободить меня и считать свободным гражданином».

О том же вспоминал Федор Кардаш, репрессированный в 1956 году за свое письмо в ЦК КПСС, содержавшее критику бесхозяйственности и самодурства колхозного начальства (сборник «Боль сквозь годы», Минск, 2004, с, 88 - 126):

«Начались рабочие будни. Но очень быстро наступило разочарование, так как мечты не сбывались. Действительно, отвел человек в колхоз корову, коня, отдал воз, плуг, борону, сбрую. Забрали, как ненужное ему, гумно. И что осталось? Ежедневно ходить на работу словно батраку, а заработка никакого. Только в конце года, после расчета с государством, станет известно, каким будет трудодень. А он не мог быть весомым, потому что налоги оказались просто неподъемные. Получалось хуже, чем у пана. Тот платил регулярно и больше. Колхозники с горечью говорили: «Раньше было паново, а теперь планово». И план этот оказался просто бездонным сколько ни сдавай, а все мало».

Крестьяне БССР выступали против раскулачивания. Обеспокоенное этим фактом политическое управление штаба БВО составило обзор «О работе и настроениях вокруг решения партии о ликвидации кулака как класса». В нем отмечалось, что в армию приходит из деревни много писем о насильственной коллективизации, «они полны ненависти, носят характер запугивания», в армии распространены «кулацкие настроения: кулак — лучший хозяин! Он основной поставщик хлеба».

Отметим забавный парадокс: до сих пор в учебниках по истории Беларуси в одной главе «раскулачивание» подается как нечто «позитивное», а в другой, где речь идет о нынешней Беларуси, в позитивном тоне говорится о развитии фермерства, хотя слова «кулак» и «фермер» являются синонимами.

В период массовой насильственной коллективизации (1931 - 32 гг.) недовольство крестьян стремительно нарастало. Настроения того времени характеризуют антисоветские листовки с призывами к активному сопротивлению властям (Лельчицкий район, 1931 г., Освейский и Оршанский районы, 1932 г. и многие другие).

Слухи, сопровождавшие процесс насильственной коллективизации, нередко пугали загробным наказанием:

«А если кто пойдет в колхоз, то тот будет проклят и будет вечно на том свете страдать» (Логойский район. 1931 г).

«Толькі тыя калгаснікі будуць памілаваны якія якраз выйдуць з калгасу» (1932 г. Лепельский район).

Отношение к коллективизации запечатлел и фольклор, в частности множество частушек, выявленных в 1930-е годы в ряде районов (в Лепельском, Журавицком, Бобруйском, Любанском, Чечерском и других). Для примера приведем несколько образцов такого народного творчества:

Докладная в Минск из Полоцкого района отразила такие высказывания крестьян:

«Почему от нас власть берет продукцию всех культур по государственным ценам, а нам приходится покупать в городе по коммерческим ценам, а в порядке планового снабжения нас ничем не обеспечивает».

Ирина Романова пишет:

«Стимулом для массового выхода из колхозов и развала ряда из них послужил и массовый наплыв украинцев, которые ходили по деревням, скупали хлеб и рассказывали о голоде в Украине, многие из них предупреждали, что скоро то же самое будет и в Беларуси. Украинцы тоже ждали войну: «в мае месяце будет война, и колхозы все будут ликвидированы, Сталин и Ворошилов уже убежали, а остальных коммунистов всех повесят».

Беларусы до такой степени настрадались под властью коммунистов, что не только ждали освобождения от войск другой страны (неважно какой!), но и верили во всякие небылицы, которые моментально распространялись по всей «республике», от колхоза к колхозу:

«На востоке появится звезда. Эта звезда будет только две недели, затем исчезнет. Исчезновение этой звезды будет знамением конца Советской власти» .

Одновременно крестьяне искали подтверждения скорому концу большевистской власти и в Библии:

«Сергеенко Петр носится с библией, подчеркивая в тексте на стр. 260 гл. 9.:

«И вожди всего народа введут его в заблуждение и водимые погибнут».

«Из библии видно, что кто запишется (в колхоз), тот продастся антихристу и будет отвечать своей смертью».

«В колхоз вступишь, черту душу отдашь».

«В колхоз не вступайте, все имущество в колхозах нажито нечестным трудом, приобретено ограблением кулаков. Весной должна быть война, это говорит и библия, и тогда всем колхозникам, а также и тем, которые раскулачивали, мало не будет».

«По предсказанию господа бога точно известно, что скоро будет война, власть переменится, и придут обратно те, которых раньше ставил бог, а тем, кто в колхозе, будет веревка на шее».

Обеспокоенность властей вызывали широко распространенные «святые письма», содержавшие призывы к противодействию властям.

Во время всеобщей переписи населения в 1937 году были зафиксированы слухи, отражающие настроения безысходности:

«Если перепишут в колхозе, там навек придется остаться, лучше выйдем и будем умирать».

Некоторые высказывания показывают, что перепись воспринимали как какую-то хитрую затею властей с целью обмана:

«Перепись проводится для подготовки нового поголовного налога». «Переписывают для того, чтобы установить, сколько единоличников, и выслать их».

Власть угнетала беларусов не только по «классовому признаку», но и по национальному. Павел Бич отметил в очерке «Западнорусизм вместо Беларуской идеи» (сборник «Беларусь превыше всего», Смоленск, 2011, с. 129):

«... русские под прикрытием классовой борьбы занялись уничтожением сознательного национального элемента. Профессор Максим Петров пишет, что в 1923 - 28 гг. наших соотечественников арестовывали в 20 раз чащше, чем жителей России. А в 30-е годы они уничтожили и своих помощников национал-коммунистов, основателей БССР (Альманах «Деды», 2009, выпуск 2. с. 136). Наш земляк Юзеф Пилсудский вполне мог разделить судьбу Дзержинского и Тухачевского, если бы «вовремя» (как он сам отметил) не сошел с социалистического поезда на станции Независимость Польши».