Себастьян Хаффнер - Пруссия без легенд

Австрия никогда не смирилась с потерей Силезии. Даже её союз с Россией служил подготовке предстоящего обратного завоевания. Новый тройственный союз Австрия-Франция-Россия мог еще больше послужить её целям: возврат Пруссии в границы маркграфства Бранденбург; разделение остальных её владений между союзниками. Нельзя сказать, что эта постановка цели в свете подавляющего преимущества большой коалиции было нереалистичной; также нельзя сказать, что она выпадала из рамок политики силы того столетия. Почему бы не разделить Пруссию так же, как позже это было сделано с Польшей?

Положение Фридриха было скверным. Его новый союзник Англия была далеко, вероятные английские поля сражений находились еще дальше — в Индии и в Канаде. Он должен был в одиночестве готовиться к встрече с тремя противниками, каждый из которых поодиночке был сильнее его. И он решился на превентивную войну.

Но — вот удаль Старого Фрица [39] 39 Старый Фриц (der Alte Fritz) — прозвище прусского короля Фридриха II. ! — одновременно с этим из превентивной войны он сделал новую завоевательную войну. В уже многократно цитировавшемся политическом завещании Фридриха от 1752 года есть такие слова: "Из всех стран Европы особое значение для Пруссии имеют: Саксония, польская Пруссия и шведская Померания. Саксония была бы наиболее полезной". Фридрих начал войну с того, что без объявления войны напал на Саксонию, оккупировал её и взял в плен саксонскую армию. И в течение всей войны он обращался с Саксонией не как с оккупированной страной, а как с завоеванной и аннексированной областью: саксонцы впредь должны были платить прусские налоги, которые собирались прусскими чиновниками, а плененную саксонскую армию король Пруссии без раздумий присоединил к своей армии. Однако это себя не оправдало. Саксонские солдаты дезертировали при первой возможности. У них тоже ведь была своя собственная честь.

Война, начавшаяся с захвата Пруссией Саксонии, имела четыре неравных по продолжительности периода. Первый, девять или десять месяцев — Пруссия в нападении; затем в течение двух лет Пруссия была в обороне — неожиданно успешной обороне; после этого в течение трех лет только отчаянное затягивание действий и почти безнадежная борьба Пруссии за выживание. И в конце концов — год охватившей всех усталости от войны с заключением мира по причине всеобщего изнеможения.

У Пруссии, как писал Карлайл, меч оказался короче, чем у Австрии, Франции и России, но она вытащила его из ножен быстрее. Если на этом основывалась надежда Фридриха, то он обманулся. Завоеванием Саксонии осенью 1756 года он потерял драгоценное время. Следующей весной хотя и смог он вторгнуться в Богемию [40] 40 = Чехию; историко-географическое название "Богемия" , но там его уже ожидала столь же сильная, готовая к сражениям австрийская армия, и битва под Прагой — по тому времени самая грандиозная битва столетия, в которой участвовало около 60 000 человек с каждой стороны — для Пруссии была лишь тем, что фон Шлиффен имел привычку называть "обыкновенной победой". Австрийцы отступили в полном порядке, заняли круговую оборону в Праге, их пришлось взять их в осаду, а австрийские войска уже подтягивалось для снятия осады. Фридриху пришлось разделить свою армию, чтобы отразить попытку снятия блокады Праги, и в первый раз он решился на наступательное сражение под Колином с количественным превосходством сил противника: 33 000 пруссаков против 54 000 австрийцев. Он проиграл, и это означало следующее: он вынужден был отказаться от осады Праги и отступить из Богемии. План превентивной войны — эффект нападения врасплох — сорвался.

Собственно говоря, тем самым была уже и война проиграна, ведь теперь все уже вытянули свои мечи из ножен, и противники подступили со всех сторон: французы вместе с отрядом немецких войск империи [41] 41 Имеется в виду "Священная Римская империя германской нации" (империя также объявила войну Пруссии из-за нападения на Саксонию) подступили через Тюрингию, австрийцы забрали обратно плохо защищенную Силезию, а русские оккупировали вообще никак не оборонявшуюся Восточную Пруссию. Но теперь Пруссия показала, на что она способна: вдоль и поперек, и здесь и там она все той же небольшой, но отличной армией нападала на противников поодиночке и добивалась, каждый раз против превосходящего противника, блестящих побед в сражениях: поздней осенью 1757 года под Росбахом в Саксонии против французов и под Лейтеном в Силезии против австрийцев, летом 1758 года под Цорндорфом в Ноймарке против русских (столь далеко они меж тем проникли). Эти три сражения до сегодняшнего дня — самая большая гордость Пруссии, и они сделали Фридриха известным и популярным во всем мире: Давид, который был готов сражаться с тремя Голиафами! (Гёте писал: "Мы были настроены по-фритцевски — вот что воспламенила в нас Пруссия!").

Но как раз готов-то он и не был к сражению с ними, и на длительном отрезке времени их превосходство не могло не сработать. Впрочем, ведь была к тому же и у австрийцев, французов и русских своя солдатская честь и не могли же они удовлетворяться положением вечно проигрывающих. Да и замечательная маленькая армия Фридриха все больше и больше истекала кровью, а замена, которую он непреклонно призывал и рекрутировал, больше не имела боевых качеств кирасиров, воевавших под Россбахом и Цорндорфом, и гренадеров, ветеранов Лейтена. Под Кунерсдорфом на Одере, где пруссаки в 1759 году еще раз при существенном превосходстве противника отважились на решающую битву — на этот раз против объединенных сил австрийцев и русских — они были разбиты наголову. Тем самым успешной круговой обороне пришел конец. С этого момента пруссаки могли вести только лишь затяжную войну на изнурение противника.

То, что ему удалось делать это на протяжении трех безнадежных лет, кажется чудом. Но это будет менее замечательным, если представить в своем воображении характер войны 18-го века. Война тогда никоим образом не была народной войной. Вспомним высказывание Фридриха: "Мирный гражданин совсем не должен замечать, когда нация сражается". Ну, так теперь он уже заметил: по выросшим налогам, обесценившимся деньгам, увеличившимся мобилизациям. Но страна не была опустошена, пашни обрабатывались и урожаи собирались, предприятия развивались, а ученым не мешали обсуждать их разногласия. Сохранилась переписка видных людей того времени, например между Лессингом и Николаи: война в ней практически не упоминается. Примечательно также, насколько как нечто само собою разумеющееся покоренные и побежденные страны и провинции приспосабливались к существовавшим отношениям держав. Саксонцы послушно платили свои прусские налоги (только саксонские солдаты не пожелали поступиться своей сословной честью и не стали служить Пруссии), силезцы без промедления снова присягнули своей императрице, когда их оккупировали австрийцы, а потом снова столь же охотно своему королю, когда вернулись пруссаки; жители Восточной Пруссии присягнули императрице России. Война велась, так сказать, над головами простых людей; они пригибались и пережидали непогоду. Суровой, страшно суровой бесконечная война была только для солдат; но они находились в условиях железной дисциплины; о мятеже нечего было и думать. И суровой была беспредельная, безнадежная борьба для осажденного короля Пруссии, которому каждый день требовалась новая идея, чтобы хоть как-то существовать дальше; вот он и показывал теперь, какие внутренние резервы у него были.