Джеффри Робертс - Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939 – 1953

Но коммунистическое продвижение было не слишком сильным, что не соответствовало сталинскому проекту народных демократий Европы под советским влиянием. В то время, как коммунистические выборы в Чехословакии, Югославии и даже в Венгрии были честными, в трёх государствах, наиболее важных для безопасности Советов – Болгарии, Польше и Румынии, коммунистическое большинство было достигнуто при помощи махинаций с бюллетенями, насилием и запугиванием.

Другой проблемой для сталинской послевоеной политической стратегии было то, что при относительно либеральных режимах народных демократий он не желал вводить коренных демократических традиций, на которых базируются демократии в Западной Европе. Кроме Чехословакии, политическая история Восточной Европы между войнами была главным образом авторитарной. Для этих стран была характерна демагогическо-националистическая политика и анти-коммунистические репрессии.

Следствием этой политической истории было то, что коммунистические пратии восточной Европы, вновь исключая Чехословакию, имели мало опыта демократической политики и малую склонность выбирать этот путь. Тяга к прошлому смешивалась со сталинским вульгарным представлением о демократической политике. В то время, как Сталин читал восточно-европейским коммунистам лекции о достоинстве новой демократии, он также предусмотрел для них безжалостную тактическую необходимость изоляции и маргинализации их оппонентов, и максимализацию собственного политического доминирования.

Особенно провоцирующими для Сталина были постоянные усилия оппонентов коммунизма в Восточной Европе интернационализировать их борьбу, превратив её в международную, и вовлечь в неё Британию, и США. Любое вмешательство или вовлечение британцев и американцев было неприемлемо для Сталина, который определял Восточную Европу, как сферу влияния, свободную от вмешательства всех Великих государств, исключая своё собственное.

Интересно, что одной из стран, потерпевших поражение, но избежавших судьбы демократий советского стиля, была Финляндия, государство, чьи лидеры усердно воздерживались от привлечения американского и британского заступничества в их интересах. Вместо внешней помощи Финляндия использовала собственные политические ресурсы, находя общий язык с Советами и с финскими коммунистическими коалиционными партнёрами. У Сталина не было причин опасаться, что Финляндия перейдёт в западную сферу влияния, даже если она не будет контролироваться коммунистами. Он был этим доволен и позволял стране оставаться строго нейтральной когда началась холодная война.

Беспокойство Сталина о западном воздействии на его сферу влияния в Восточной Европе увеличивалось всвязи с прогрессирующим ухудшением отношений Советов с Британией и США в 1946-1947 годах, что привело в конце концов к формированию антикоммунистического западного блока. Несмотря на то, что коммунистический отказ от новой демократии в Восточной Европе имел место в другое время, что весьма повлияло на внутреннее развитие, ультимативное сталинское изменение стратегии и тактики в регионе было подано, как противостояние холодной войне в 1947 году.

После коллапса Великого Альянса Сталин выбрал строгий контроль (Стр.253)над сферой влияния в Восточной Европе, которую он сплотил в единый политический блок, жёстко противостоящий любому западному посягательству на политическое и территориальное пространство, рассматриваемое им, как абсолютно жизненно необходимое для советской безопасности.

Когда вторая мировая война подошла к концу, Сталин имел две стратегическо-политические идеи: первое, заключить Великий Альянс с Британией и Соединёнными Штатами, как продолжение сотрудничества с великими государствами при необходимости долгосрочного договора по возрождению Германии; второе, преследование своих перспективных идеологических целей в Европе посредством переходных режимов народных демократий, политическое устройство которых гарантировало, что западные границы СССР будут прикрыты дружественными режимами. Сталин видел существенное противоречие между этими двумя стратегическими целями.

Он думал, что западные интересы преобладают в мирное время у партнёров Великого Альянса и расчитывал, что народные демократии не будут непосредственно угрожать капитализму западного стиля в Британии и Соединённых Штатах, в которых в любом случае имеется больше социал-демократиии и государственного капитализма в результате войны, и которые постепенно будут сближаться с советской и народно-демократической моделями. Сталин также готов был признать англо-американское преобладание в их сферах интересов и сдерживать западно-европейских коммунистов, поощряя их на установление более умеренной версии проекта народной демократии, что подчёркивало приоритет послевоенной реконструкции и сохранения национального единства.

Но не только в начале своей политической карьеры Сталин совершал ошибки, полагаясь на свой разум и расчётливость. После войны его партнёры по Великому Альянсу предпочли рассматривать Германию, как союзника в борьбе против коммунизма, а не вступать в коалицию с Советами, невзирая на все предварительные договорённости. Ни англичане, ни американцы не стали выполнять взятые на себя обязательства по невмешательству в советской сфере влияния в Восточной Европе, особенно, когда Сталин сам явно вмешивался в их сферу влияния в Западной Европе, используя посредничество западных коммунистических партий.

Они также наблюдали послевоенное продвижение коммунизма и советского влияния в Европе, воспринимая его, не как отдалённую, а как непосредственную угрозу. Они рассматривали народные демократии, как уловку, и ожидали радикального изменеия в сталинской послевоенной политике, которая будет угрожать их наиболее жизненно-важным интересам. Это был классический случай самораскручивавшегося процесса: западные чрезмерные оборонительные действия, как реакция на возможные угрозы, в ответ вызывали контр-реакцию в форме плотного контроля советско-коммунистического блока в Восточной Европе и военно-коммунистического вызова Западной Европе – вещь, которая пугала Лондон и Вашингтон более всего.

Послевоенная политическая борьба с Западом не стала инициативой Сталина, но это был вызов, который он был готов принять, если альтернативой являлась потеря советского влияния и контроля в Восточной Европе. Победив в борьбе против Гитлера такой дорогой ценой, Сталин не хотел терять мир, даже если это означало опасную раскрутку холодной войны.