Режи Буайе - Средневековая Исландия

Коротко коснемся сегодня уже почти решенной острой проблемы, касающейся первоначальной природы саг: были ли они устными или записанными? Естественно, любое чересчур жесткое определение рискует оказаться ошибочным. Поэтому ограничимся утверждением, что сага представляет собой скорее способ повествования, чем жанр как таковой. Семантическая площадь, покрываемая этим понятием, весьма обширна: так, Сага о Сверирре повествует о жизни норвежского короля Сверрира; Сага о Марии является обширной компиляцией христианских преданий о Деве Марии; Сага об Иудеях представляет собой перевод Первой книги Маккавейской, сделанный одним из исландских епископов в конце XIII века; Сага о Бриттах является вольным пересказом Истории королей Британии Гальфрида Монмутского; Сага о Стурлунгах более похожа на хронику исландской истории XII и XIII веков, Сага о Хервёр и Хейдреке представляет собой свод легенд, в частности, о готах; Сага об Эреке является переводом романа «Эрек и Энида» Кретьена де Труа на норвежский язык. Завершает этот перечень «образцовая сага», сага в наиболее точном смысле этого термина — Сага о Ньяле Сгоревшем , вне сомнения, являющаяся шедевром этого жанра.

Обратимся теперь к проблеме, которая так увлекала ученых немецкой школы в эпоху романтизма, но сегодня кажется полностью разрешенной. Речь идет об определении истоков исландской саги. В решении этого вопроса столкнулись две школы, ратовавшие одна — за устный пересказ, а другая — за письменный текст; последняя в конечном счете и выиграла спор.

Сохранились различные свидетельства о декламации исландцами поэм и саг. Присутствие в повествовании скальдических строф, уже получивших высокую оценку, наводит на мысль, что именно они легли в основу саги, а прозаические тексты стали только «рамкой» или толкованием этих строф, подчас достаточно темных. Можно сказать, что саги восходили к генеалогической традиции и образовывали удобную сборку той или иной генеалогии. Кроме того, как мы знаем, закон пользовался в исландском обществе огромным уважением, а в хорошо написанной саге нередко подробно описывались детали событий. На основании этого долгое время считали, что основой для саги служила передававшаяся из уст в уста легенда, посвященная определенному персонажу, и по прошествии нескольких поколений перенесенная на бумагу в XII или XIII веках. Различные приемы — такие, как употребление диалогов, разбиение на сцены, ссылки на мнение других людей («люди говорят…», «считается, что…») действительно создавали иллюзию, что саги являются простым переложением устных рассказов. Однако эта теория все же не выдерживает критики: многие источники сообщают нам о чтении (а не о декламации) саг; во многих сагах нет скальдических строф, и наблюдатель нередко бывает поражен несоответствием объемов текста, отведенного в саге прозе и поэзии; кроме того, существуют саги, посвященные отнюдь не генеалогическим проблемам. Основное внимание в них уделяется определенному региону или некоему точному факту, не записанному в анналах одной семьи. В других сагах отсутствует или очень слабо выражен интерес к юридическим аспектам повествования. Легко показать, что упомянутые выше приемы устного изложения являются производными литературной манеры, а не точной передачи событий. Однако на этом основании неверно было бы утверждать, что пользовавшаяся таким вниманием у исследователей устная передача практически не существовала; просто ее значение было намного меньшим: она (в тех случаях, где действительно существовала) играла только роль катализатора, а сами саги создавались иначе.

В дальнейшем мы подробно рассмотрим присущую более позднему периоду тенденцию к переводу и пересказу западных литературных источников, характерную для литературы Исландии с момента ее зарождения, то есть начиная с конца XI или начала XII века. Тщательный анализ текстов, внимательное изучение их содержания, скрупулезное типологическое исследование доказывают, что саги, во-первых, с самого начала являлись письменными текстами, а во-вторых, восприняли композицию, типы персонажей, сюжетные линии и способы развития сюжета с одной стороны — из классических историографических трудов, написанных на латинском языке и принесенных на остров Церковью, а также (и в большей степени) из житий (лат. vitae ), то есть жизнеописаний святых, также первоначально писавшихся на латинском языке и очень распространенных в те века по всей христианской Европе. Иначе говоря, образцом для саг послужили латинские жанры historia и vita . Таким образом, можно сказать, что толково сочиненная сага представляла собой историю (естественно, в литературном понимании термина historia ) просто известного человека, отнюдь не римского императора или короля, или житие ( vita ) человека, далекого от святости.

Исландское общество с самого начала широко пользовалось принципом интертекстуальности (связи между различными текстами): одни и те же персонажи присутствуют в разных текстах, и некоторые ситуации в них порой однотипны. Такое подобие оправдывает существовавшую с самого начала — за редкими исключениями — анонимность авторов саг. Все они, без всякого сомнения, были клириками или хотя бы получили церковное образование; мы уже говорили (см. Переход к христианству, глава 5), что крупные исландские монастыри славились своими скрипториями, которые наверняка были местами, где создавались и откуда затем распространялись эти тексты. При монастырях находились и школы.

Скрупулезное изучение композиции и правил написания саг не оставляет места для сомнений в вышесказанном. Авторы саг от самого начала и до самого конца остаются крайне внимательными к нанизыванию фактов, соединению их в цепочку причин и следствий. В этом искусстве непревзойденным мастером был и остается Снорри Стурлусон. Он полностью осознает цель, к которой стремится, какой бы отдаленной она ни была, и мы нередко видим, как даже малейшая деталь, промелькнувшая, скажем, в самой первой главе, находит свое обоснование иногда спустя одну, а то и две сотни страниц. Ничто не оставляется на волю случая, все согласовано, все импровизации или отступления от темы далеко не случайны — напротив, саги подчиняются жесткому механизму постепенного развития сюжета. Используются различные приемы: переплетения (как это будет делать в начале XX в. Шарль Пеги в своих литературных «гобеленах»; гобелены как таковые станут в конечном счете одним из шедевров исландского искусства), контрапункта тем и вариантов, и даже симфонии с солирующими инструментами. Результат неизменен: автор, даже не назвавший своего имени, создает высокохудожественное и в высшей степени благородное по духу произведение. И при этом, вопреки схожести языковых приемов и сюжетов, тексты саг нельзя назвать однотипными.