Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

Посетил парня и Сафир, венский юморист. Ему тоже было интересно, как он реагирует на венгерские слова. Но ничего у него не вышло, потому что мальчишка давал очень неуверенные ответы, и только смысл нескольких слов был ему приблизительно понятен. Напротив, при упоминании города Братислава мальчик вздрогнул, сказав, что это слово он слышал много раз. Оно означает название какой-то местности, он припоминает, как при нем говорили, что его отец был там или туда поехал. Дальнейшие опыты пришлось прекратить, потому что подросток разрыдался.

Лорд Стенхоуп даже эту малость посчитал важной и отправил мальчишку в сопровождении двух доверенных лиц в Венгрию — а вдруг там можно приблизиться к разгадке тайны. И они добрались до Братиславы (до конца Второй мировой войны часть Словакии входила в состав королевской Венгрии), только им пришлось повернуть назад, потому что разразилась эпидемия холеры. В самой Братиславе не обнаружилось никаких следов. У мальчика вид города не вызвал никаких эмоций — ни удивления, ни воспоминаний.

Но не угодно ли видеть, — говорили отрицающие тайну, — у мальчишки-мошенника никаких венгерский воспоминаний. Едва приметив, куда клонят все эти эксперименты, он оставил господ-чужеземцев радоваться их радости, еще более подыгрывая им в их же навязчивой идее.

Подозревающие тайну на этот единственный, но весьма существенный довод выстрелили целым градом вопросов.

Зачем понадобилось скрывать целых 16 лет Каспара Хаузера от белого света? Как бы он ни был глуп, все-таки можно было его занять хотя бы земледельческим трудом. А его совершенно точно скрывали, потому что слухи о полицейском следствии и об обещанной награде распространились по всей Баварии, и, несмотря на это, никто ничего о парне не знал.

На каком таком основании адресовали те два апокрифических письма командиру кавалеристов? Он, уравновешенный, семейный человек, никакого касательства к делу не имел.

Что побудило лорда Стенхоупа пожертвовать столько времени и денег на поиски разгадки тайны Хаузера? Нельзя же, в самом деле, попросту отметать вопрос тем, что тут все дело в капризе английского барина.

А что искали в Нюрнберге прусский гвардейский офицер или венский юморист? В ту пору путешествие было долгим, утомительным да и накладным. В Нюрнберге невозможно было добраться за одну ночь в спальном вагоне. И почему расспросы велись по-венгерски? Могли бы расспрашивать и на полудюжине других языков.

То были вопросы, на которые удовлетворительного ответа не было.

Сейчас перехожу к роли лорда Стенхоупа, но прежде замечу, что нюрнбергский магистрат весьма щедро позаботился о воспитании своего приемыша. Помимо школьных предметов его обучали музыке, ему даже приобрели лошадь, так что юный господин гордо разъезжал по улицам Нюрнберга. Деревенский мальчишка преобразился в молодого барина, потому что его еще обучали и хорошим манерам, и скоро этот юноша стал вхож в дома знатных невест.

Сам лорд Стенхоуп не принадлежал к числу тех английских богачей, кто ради собственного whim, то есть собственного каприза, с легкостью выбрасывают на ветер целые состояния. Несмотря на это, ради Каспара Хаузера он глубоко залезал в свой карман. Официально приняв на себя опекунство над молодым человеком, он сразу же положил на его имя в опекунском совете дарственную на 500 гульденов. Дорого обходилось его обучение и особенно дорого, в пару тысченок гульденов, его поездка по венгерским местам. У молодого человека было двое сопровождающих: барон Тухер, один из воспитателей, и лейтенант жандармерии Гикель. Они путешествовали в собственном экипаже, в гостиницах им отводили Две отдельные комнаты, жили они в свое удовольствие. Гикель даже записал, что молодой барин, Каспар, на завтрак испили три чашки шоколаду.

Семейство лорда нашло такие траты изрядными и просило австрийского посла в Лондоне как-нибудь вмешаться. Посол направил советнику двора Клюберу, одному из инспекторов Хаузера, следующее письмо:

«Я являюсь старым другом семьи Стенхоуп и считал бы важным, чтобы великодушием благородного лорда не злоупотребляли. Таким образом, я полагал бы целесообразным, при Вашем содействии, в отношении молодого Хаузера прекратить дорогостоящее частное обучение и отдать его в публичную школу. Если и Вы имеете такое же мнение, то прошу Вас в интересах почтенного семейства Стенхоуп оказать любезность и написать в таком смысле лорду».

А пока лорд все же продолжал траты. Неизвестно по какой причине, но он переселил парня в Ансбах и по-прежнему, так сказать, с отцовской любовью обращался с ним. Примером тому строки его письма:

«1831. Апрель 19. Как мне недостает тебя, мой дорогой опекаемый сын, в каждый час каждого дня. Если вижу что-то новое, прекрасное и интересное, мне хотелось бы, чтобы и ты присутствовал. Чему бы я ни радовался, мне грустно от того, что ты не можешь принять участие в этом. Пошли Господне Провидение сделать твое счастие основательным и далее быть средством достижения нашей цели и осуществления наших надежд. Я питаю уверенность в надежде, что и далее смогу наслаждаться твоей любовью и дружбой, которые так услаждают мою жизнь, и я никогда не прекращаю им служить. Твое счастие только усилит и мое. Твой портрет висит у меня в гостиной, другой в спальне, прямо супротив моей кровати, так что, проснувшись, мой первый взор падает на тебя. Я с нетерпением жду, когда смогу лично приветствовать тебя и обнять. Твой верно и сердцем любящий тебя лорд Стенхоуп».

В Ансбахе жил тогда государственный советник Ансельм фон Фейербах [12] Фейербах Пауль Иоганн Ансельм фон (1775–1833), князь — видный немецкий юрист, первый президент кассационного суда города Ансбаха, отец знаменитого философа Людвига Фейербаха (1804–1873). — Прим. ред. , всемирно известный правовед по уголовным делам, в ту пору председатель городского кассационного суда. Фейербах уже много лет назад обратил внимание, что в баденском правящем доме происходят необычные события.

Великий герцог Карл Фридрих после смерти своей первой супруги женился во второй раз. В жены он взял графиню Хохберг, придворную даму. От этого второго, морганатического брака тоже родился мальчик, но у него не было ни малейшей надежды занять трон, потому что все права престолонаследо-вания принадлежали родившимся от первого — равного — брака: сыновьям либо внукам. Однако в силу неожиданного поворота судьбы в течение полутора десятилетий все трое имеющих права на трон мальчиков умерли, и вот смогла осуществиться мечта бывшей придворной дамы — ее сын стал Великим герцогом, правителем Бадена.

Такой первоклассный и известный ученый-правовед, как Фейербах, не мог согласиться с ролью освещать своим блестящим интеллектом знатока-правоведа сумерки придворных сплетен. Имея целый ряд серьезных фактов и данных, он проанализировал их и пришел к окончательному выводу: новорожденный наследник престола не умер, его… подменили. На его место подложили безнадежно больного младенца, который в один прекрасный день-таки умер, его похоронили как последнего члена правящей династии, имеющего все права на трон. Так вот, убранный с дороги королевич, то есть настоящий престолонаследник, не кто иной, как… Каспар Хаузер.