Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

Прежде всего скажем, что лечение больного перешло к докторам Пельтану и Дюманжену. Маленького короля они не знали и прежде никогда не видели в лицо. Они не то чтобы с большим энтузиазмом выполняли свою работу. Обнаружено письмо доктора Пельтана, написанное им надзирателям Тампля. Из него выясняется, что ночью ребенку стало плохо, надзиратели послали за ним. Интересен ответ, в нем говорится:

«Гражданин Пельтан гражданам надзирателям Тампля. Сограждане! Те симптомы, о которых вы мне сообщаете, не представляются настораживающими, а ночь к тому же не благоприятствует приему любых лекарств. Дайте больному в ложке вина немного диаскордиума (опиумное стягивающее средство). И хотя я очень устал после дневной работы, я поспешу к больному, не взирая на 11 часов ночи, если вы рассчитываете хоть на какой-либо результат от моего посещения. С другой стороны, не забудьте, что со мною вместе лечение возложено и на доктора Дюманжена. Завтра утром мы оба посетим больного. Салют и братство! Пельтан, главный хирург Великого Прибежища Гуманизма».

Представители гуманизма — врачи-профессионалы — были не правы. Состояние больного мальчика было действительно тяжелым, поскольку 8 июня 1795 года он-таки умер. И только теперь таинственные события последовали одно за другим.

9 июня 1795 года специально посланный депутат доложил Конвенту: «Сын Капета вчера умер». И что же Конвент? Он принял это известие к сведению.

Однако официальная регистрация факта смерти в соответствующей инстанции состоялась только на третий день после события. Прошло еще два дня, пока наконец городской чиновник составил соответствующий документ.

Неизвестно, что было причиной такой феноменальной небрежности, но во всяком случае она обогатила еще одним фактом собирателей подозрительных моментов вокруг этой смерти.

Имена заявителей: Лан и Гомен.

Кто были эти двое?

Под конец их назначили надзирать и ухаживать за узником. Они в простоте сердечной и донесли, что доверенный их заботам мальчик умер.

Но они не могли знать, есть ли этот мальчик именно тот самый маленький Луи Капет. Потому что если все соображения по поводу немого ребенка правильны, то они приняли под свой надзор уже подмененного мальчика вместо настоящего! Они даже не могли разговаривать с ним, ведь он был немой.

Случилось еще нечто, вернее, не случилось, что только усиливает подозрения. Сестра маленького короля, герцогиня Мария Терезия, тоже сидела в тюрьме Тампль. Почему ее не позвали к постели умирающего братца? Ведь не только из простой человечности это надо было сделать — пусть попрощается с братцем, — а в таком чрезвычайно важном случае, как смерть короля Франции, следовало получить все достоверные свидетельства.

А тут подтверждение — доклад двух простолюдинов.

Никто из членов Конвента даже не вошел в комнату усопшего. А ведь, наверное, среди них были такие, кто знал ребенка еще со времен сапожника Симона либо еще раньше. В чем была причина такой великой секретности, эдаких мероприятий втихомолку? Почему не вызвали вдову сапожника Симона? Даже если она уже находилась в больнице, почему ее не доставили для опознания трупа?

И главное — почему на покойного не посмотрел Баррас?

Ответ со стороны подозрения: посвященные точно знали, что покойный мальчик не был маленьким королем. Особенно хорошо это знал Баррас, о чем речь пойдет позже.

Если уж на регистрацию смерти бросило тень столько подозрительных вещей, то еще больше напускает туману мнение врачей, производивших вскрытие.

Вскрытие производилось 9 июня, то есть еще до объявления о факте смерти, обоими лечащими врачами, Пельтаном и Дюманженом, которым ассистировали два назначенных врача-помощника. В составленном ими протоколе говорится:

«Имея поручение решением подкомитета Конвента, датированным вчерашним днем, вскрыть тело сына Луи Капета и доложить о его состоянии, мы вчетвером прибыли в одиннадцать часов утра к внешним воротам Тампля, где были встречены надзирателями и препровождены на второй этаж. Там в одной из комнат на кровати мы обнаружили мертвое тело мальчика лет десяти, о котором надзиратели сказали, что это умерший Луи Капет, и в котором мы оба признали мальчика, лечение которого мы оба вели уже несколько дней».

В остальной части протокола говорится о результатах вскрытия. (Согласно заключению врачей, причина смерти — развившийся туберкулез.)

И опять: свидетельство тех же самых двух тюремных надзирателей стало решающим в определении личности умершего.

Четырех известных врачей посылает Конвент, они не знают ни юного Луи Капета, ни граждан Лана и Гомена, но вполне удовлетворяются заявлением этих двух простых людей и вообще больше не проявляют никакого интереса.

Совместим равнодушное поведение доктора Пельтана с его нежеланием посетить больного в 11 часов вечера. Разве не правомерно подозрение в том, что он сам отнюдь не был уверен, кого он лечил и чье маленькое тельце лежало перед ним на кровати?

Но дело все еще не закончено! Сегодняшние врачи разбирались с заключением тогдашних своих коллег и обнаружили в нем существенные пробелы. У маленького короля были особые приметы, по которым легко можно было судить об идентичности или подмене личности.

У него на бедре, как следствие игры природы, вены сходились таким образом, что создавали рисунок голубя, повернутого головой вниз. Из нижней челюсти у него рос так называемый «заячий зуб». На шее у него были характерные бороздки. (Впоследствии его нянька полагала, что по этим бороздам узнала настоящего Людовика XVII.) На левом предплечье следы прививок размещались в форме треугольника. На верхней губе был шрам от кроличьего укуса.

Четыре врача осматривали тело. Совершенно невозможно, чтобы они не заметили таких особых примет и не перечислили бы их в протоколе.

Но протокол хранит глубокое молчание о них.

Наверное потому, что их там не было.

Вести об авантюрных подменах людей, побегах, живых покойниках по большей части разносятся, когда течение времени окутывает благотворным туманом сами события.

Сейчас, однако, совсем другой случай.

Уже в самый день смерти узника тюрьмы Тампль начали распространяться слухи, что-де это умер ненастоящий Капет-сын. Неопровержимое подтверждение этому я нашел в 77-м номере за 1795 год «Vossische Zeitung». Корреспондент газеты сообщает из Парижа (датировано 12 июня):

«По поводу кончины сына Людовика XVI здесь стали курсировать странные слухи. Одни перешептываются о том, что эта кончина просто выдумка, и добавляют, что предполагаемого покойного уже давно нет в Тампле; другие же утверждают, что его год как отравили; злонамеренные даже не смущаются относить этот грех на счет теперешнего правительства. Чтобы опровергнуть эти слухи, “Messager du Soir” во вчерашнем номере опубликовала следующее официальное сообщение: “Последовала естественная смерть такого ребенка, которого нельзя считать обычным ребенком, потому что он не бегал санкюлотом по улицам, а днем и ночью находился под охраной солидного отряда вооруженных сил. Таким образом, Конвент, в целях сохранения общего спокойствия и чтобы устыдить злонамеренных, постановил провести вскрытие мертвого тела. У Конвента нет никаких причин страшиться просвещенных граждан, но злонамеренные желают ввести в заблуждение слабых, а те нуждаются в защите”».