Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

Что же касается главного пункта обвинения Аристофана, то Пелопоннесская война началась не из-за похищения трех девиц — она была неизбежной в силу борьбы за первенство между Афинами и Спартой. Вполне вероятно, что Перикл в момент важнейших решений прислушивался к словам мудрой Аспасии, но уж слишком маловероятно, будто бы это она нашептала ему начать войну. Это звучало бы как парадокс в устах Фемистокла, будто бы Элладой правит его маленький сын, «потому что этот пятилетний малыш командует своей матерью, мать — мною, я — Афинами, а Афины — всей Грецией».

Выпады поэтов-сатириков не всегда следует воспринимать серьезно. Ведь Аристофан и себя не пощадил. Когда его афинское гражданство посчитали спорным, он выступил перед трибуналом и завоевал расположение судей следующими своими строками:

Молва утверждает: мавры смогли наводнить Испанию, потому что король Родрик силком взял дочь военачальника Юлиана, за что оскорбленный отец перешел на сторону мавров; вместе с военачальником Тариком они высадились у скалистого мыса Гебель-аль-Тарик (нынешний Гибралтар) и в битве при Херес де ла Фронтера разгромили готское войско, сам Родрик пал в битве.

Йокаи систематически собирал всякие исторические кривотолки. В своем небольшом шедевре, которому он дал заглавие «Один взгляд», вот так зазвучал романс о похищении девушки:

Купалась в Гвадалквивире дочь Юлиана, Альмериза; одна, в тени плакучих ив. Голубая пена потока скрывала ее девственное тело, серебристая листва плакучей ивы отводила луч солнца, из водной ряби виднелись лишь белые плечи с падающими на них черными локонами.

О, белые плечи, черные локоны.

Далее история продолжается в том же ритме. Король Родрик видит купающуюся девушку, и напрасно его предостерегают, он хватает ее и силой увозит в свой дворец. Далее следуют месть Юлиана, высадка на берег Тарика и роковая битва при Херес де ла Фронтера.

Девять дней билось раскиданное войско готов с сарацином-победителем, поливая кровью все провинции, оставляемые ему. Вся страна заходилась женским плачем. О, белые плечи, черные локоны!

Через девять дней отчаянной борьбы потеряли готы прекрасную Иберию, досталась она сарацину, и стал он господином от одного моря до другого.

И все это только из-за одного взгляда.

О, белые плечи, черные локоны!

Из этой романтической истории, однако, белые девичьи плечи надо исключить. Более поздние средневековые авторы хроник придумали этот образ, — да и имя у нее всякий раз другое: у одного Флоринда, у другого Кава!

Реальность представляется куда более прозаической. Родрик был военачальником у готского короля Витизы. Свою силу он употребил на то, чтобы прогнать Витизу с трона, и сам сел на его место. Сыновья свергнутого короля бежали к маврам и попросили помощи против узурпатора. А те уже давно точили зуб на богатую Иберию. Воспользовавшись случаем, они под предводительством Тарика высадились у Гибралтара. В помощь им выступил влиятельный Юлиан, который и в самом деле стал предателем, только не из-за белых плеч своей дочери, а потому что был сторонником изгнанного короля и страшился за свою шкуру перед новым хозяином.

В битве при Херес де ла Фронтера 26 июля 711 года король Родрик в самом деле погиб. Арабские летописцы приводят два варианта его гибели. Первый из них говорит, как это описано и у Йокаи, что сам Тарик, предводитель сарацин, схватился с ним, и в этом поединке король пал, а второй, — что он погиб не на поле битвы, а во время бегства вместе с лошадью утонул в Гвадалквивире.

В 1162 году император Фридрих Барбаросса после длительной осады захватил город Милан и разрушил его до основания. Это была кара за насилие, которое, согласно молве, учинили миланцы над его женой Беатрикс Бурбон.

Папа короновал Фридриха императором Священной Римской империи, и тот заявил права на всю Ломбардию.

Расцветшие было при республиканских порядках города Ломбардии с ненавистью несли императорское иго, и в Милане эта ненависть прорвалась весьма странным образом.

Императрица почтила город визитом. Миланцы не желали этого и непочтительно изгнали гостью. Да если бы только это! Но ведь какое позорище учинили: посадив ее на осла лицом к задней части, дав ей в руки ослиный хвост, так под громкое улюлюканье прогнали из городских ворот.

Это был совсем не рыцарский поступок в эпоху расцвета рыцарства, то есть таковым бы стал, случись он на самом деле. Фридрих ужасно осерчал бы, налетел со своими полчищами на Ломбардию, захватил бы Милан и разрушил его. Поговаривают даже, одним разрушением города не обошлось бы. Унижением за унижение!

Разыскали и привели того самого осла, на котором «изгоняли» императрицу из города. Согнали всех знатных горожан и объявили императорский приговор.

В руки императрице дали ослиный хвост? Стало быть, лошак и теперь будет его держать высоко поднятым, а в щель под ним засунут фигу. И каждый мужчина обязан выкусывать ее оттуда собственным ртом. Кто не согласен — того на плаху!

Кому дорога была жизнь, тот послушался, но все ж нашлись и такие, кому дороже была честь. Отказывались и тут же погибали. Сколько их было? Этого никто не знает; да это и невозможно знать, потому что всю эту историю позднейшне авторы исторических хроник высосали из собственного пальца.

Взятие Милана было точно таким же, как и заключительный эпизод сходных исторических событий. Государь, как известно, родной отец своему народу. Если этого народ не понимает, его надо просветить. Государи посылают своих учителей, и те с площадных подмостков, именуемых эшафотом, просвещают народ специальными представлениями. Так обучал народ любви к государю герцог Альба в Брюсселе, Караффа в Эперьеше, Хайнау в Брешии.

Император Фридрих действовал лично, да оказался плохим учителем, потому что заодно извел и всех зрителей.

Можно себе представить, как забилось сердце Ломбардии, когда из Малой Азии пришло траурное известие, что император, возглавивший крестовый поход, к сожалению, утонул в реке.

Это чрезвычайно популярная история. Она описана в стихах и прозе, в романах и повестях, в драмах; великолепный Петер Татар перенес ее на холст, даже две австрийские писательницы расскрипелись перьями и сотворили из нее чувствительные, слезливые вещички [99] Каролина Пихлер и Шарлотта Бирх-Пфайффер. Почти полный перечень произведений на венгерском языке, использующих этот сюжет, дает Лайош Дьердь в книге «История венгерского анекдота» (A Magyar anekdota tortenete. Будапешт, 1934. С. 204). .