Владимир Мавродин - Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

Торговля с Востоком хотя и изменяется, но отнюдь не замирает. Меняются центры, меняются купцы и их этническая принадлежность, но по-прежнему существуют торговые связи с Кавказом и Закавказьем, Каспием и Закаспийскими городами, с далеким Хорезмом. Тмутаракань становится опорным пунктом во всей приазовской торговле, связывающей Северскую и Киевскую земли со странами мусульманского Востока.

Растет значение древних Соляного и Залозного путей. Соляной путь (позднейший путь чумацких обозов) связывал Чернигово-Северскую землю и Киев с Крымом и Приазовьем. Несмотря на то, что само название торгового пути говорит о том, какие товары по нему перевозили, но безусловно не одни возы с солью двигались по степному шляху. Залозный путь шел к Дону, протягиваясь узкой лентой в Приднепровских и Придонских степях, а с Дона, системой волоков, переходил на Волгу, ответвляясь на Северный Кавказ. Курск и Посемские города связывали Черниговское Придесенье с Азовом и Тмутараканью. [632]Греческий путь представлял собой просто южную оконечность водного пути «из варяг в греки», и стоявший у начала торговой артерии Киев безраздельно господствовал над нею. Чернигов подчинялся приоритету Киева, и его торговля по Греческому пути входила составной частью в киевскую и контролировалась Киевом, причем черниговские «гречники» (так назывались торговавшие с Византией купцы) вынуждены были прибегать к посредничеству главного города Приднепровья. Кроме внешней, развивалась и внутренняя торговля. Черниговская земля поставляла хлеб Новгороду (хотя настоящей житницей Новгорода была Суздальская земля), [633]а из Новгорода шли некоторые западноевропейские вещи, найденные в северянских курганах. Через Северскую землю (Любеч — Гомель и Чернигов — Стародуб) восточные товары и арабские диргемы попадали к радимичам. [634]Торговые пути потянулись на Оку и Волгу, на Муром и Рязань.

Необходимо отметить, что торговля скользила по поверхности, и народные массы слабо были вовлечены в нее. Торгуют князья, бояре, дружинники, купцы, ремесленники, причем непрерывно увеличивается роль посредника-купца, а сельское население втягивается в торговлю слабо. В бедных погребениях общинников XI–XII вв. «заморских» вещей и монет очень мало, ибо все то, чем они могут торговать, у них забирают феодалы в виде даней, оброков и т. д., скупают за бесценок купцы, отнимает церковными поборами церковь, отбирают «княжие мужи» в виде всяких «вир» и т. п.

Немудрено, что чернигово-северские князья накапливали массу ценностей и могли поразить не только других князей, но и видавших виды немецких послов. За проданные товары (меха, мед, шкуры, воск, челядь и т. п.) можно было купить различные «заморские» и русские вещи: дорогое оружие, украшения, ткани и др. Все эти предметы и доставляла торговля. Размеров торговли все же нельзя преувеличивать. Нужно не упускать из виду того, что торговые операции касались только небольшой сравнительно группы различных господствующих прослоек. Село было очень слабо втянуто в торговлю, так как излишков у основной массы населения после уплаты дани, оброков и штрафов оставалось немного. Выступать на рынке постоянно как продавец и покупатель — смерд был не в состоянии. Кое-где смерда не коснулась рука феодала еще и в те времена, но это уже были места, куда и купец проникал с трудом. Торговля между общинами — вервями и между районами несомненно уже имела место, но отнюдь не как постоянное явление. Районные рынки еще только начинают создаваться.

Развитие торговли вызывает, как нами было уже отмечено, появление в Черниговской земле своей денежной единицы в виде найденных в 1878 г. под Новгород-Северском гривен, имеющих форму, размеры и вес, отличные от других известных нам гривен, новгородских и киевских. Необходимо также указать на появление чеканной монеты в связанной с Византией Тмутаракани (имеем в виду монеты Олега Святославича). В один ряд с древнейшими монетами Киева — «серебром» Владимира и Ярослава — следует поставить и монету Тмутаракани, Олегово (Михайлово) серебро.

Нельзя думать, что консолидация феодальных отношений в XI–XII вв. окончательно покончила с остатками родового быта. В наиболее отдаленных от феодальных центров районах, в лесных пущах, среди непроходимых болот, данническое население сохраняло еще древние формы общественной жизни. В частности, в некоторых местах длительное время сохраняются древние семейные общины, упоминаемые в источниках XIV в. и выступающие в них в виде сел сябров. [635]

Прежде всего, что такое «сябрина», сябринное землевладение последующих столетий? Левобережная Украина в XVII–XVIII вв. представляла собой область широко развитого сябринного землевладения. Лучицкий совершенно правильно указывает на зарождение подобной формы землевладения в гораздо более отдаленные времена. [636]Им приводятся акты, указывающие на семейную сябринную собственность, датируемые 1351, 1366, 1378, 1409 гг. [637]Наиболее сильно было развито и дольше всего держалось сябринное землевладение в Черниговщине, в Любечском, Остерском и других уездах, под самым Черниговом, где целый ряд названий древнейших населенных пунктов прямо связан с сябрами. Стоит привести такие названия сел, как, например, «Сябричи». [638]В целом ряде районов Черниговщины сябринное землевладение дожило до XIX в., и, например, в б. Городнянском уезде, в нескольких десятках километров от Чернигова, общинные работы носили название «сябринных», а общинник, «мирянин», — сябра. [639]Больше всего остатков сябрины встречается между Черниговом и Любечем, в наиболее захолустной, лесной части Северской земли, где всевозможные архаические черты быта сохранились в наибольшей неприкосновенности. Вряд ли найдется какое-либо место еще на территории Руси, где столь ярко вырисовывались бы остатки сябринной системы. [640]Основной документ, говорящий о сябрине XVII–XVIII вв., — Румянцевская опись — отмечает сябров главным образом в Любечской сотне. Безусловно, зарождение господствующей в лесной Черниговщине в XVII в. сябрины относится не к XIV в., когда попадаются первые документы, касающиеся данной территории, а ко времени неизмеримо более древнему. Сябринная система не зарождается, а бытует с древнейших времен, отмирая и трансформируясь. А. И. Соболевский через «сем-бр» связал «сябр» и «семца» — «семья», что дает возможность усматривать в сябре члена «семьи», семейной общины, независимо от положения, занимаемого в последней. Термин «сябр» часто обозначает «родственник». [641]Сябр может быть главой общины — семьи или одним из чади — членов семьи, или челядином. Таким образом, генетически сябрина уходит к большой семье, семейной общине, но что она собой представляла в XI–XII вв.? Для ответа на поставленный вопрос прежде всего придется обратиться к грамоте Климента Смолятича пресвитеру Фоме, датируемой сороковыми годами XII столетия. Сам Климент из Киева, и в его обращении нашли отражение те социальные отношения, которые сложились в то время в среднем Приднепровье. Памятуя исключительно развитое сябринное землевладение в XIV–XVII вв. на Черниговщине, мы считаем возможным приурочить те отношения, которые описаны в обращении Климента, и к черниговской действительности той поры. Климент осуждает «славы хотящих, иже прилегают дом к дому и села к селам, изгои же и сябры, и борти и пожни, ляда же и старины». Само противопоставление дома, т. е. усадьбы, пожни, т. е. новой пашни, борти, пчельника, что связывается с изгоями, и, с другой стороны, села, лугов, старой пашни, связанных с сябрами, указывает на противопоставление первых вторым. [642]Но если изгой феодально-зависимый, эксплуатируемый на земле феодала, прежде чем стать, как указывает Б. Д. Греков, «hörige», вышел из общины, порвав с ней связь, то сябры становятся феодально-зависимыми от землевладельца всем селом, со всем своим хозяйством. Сябры, вместе со старинами и лядами, целыми селами, с землей и всем, что к ней «тянуло по старине», переходят в вотчину феодала. Короче говоря, сябры входят в состав феодально-зависимых всей общиной. Это свидетельствует о том, что сябринное землевладение является общинным.