Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

Стоит отметить, что большую службу шведам сослужил эпизод в конце второго периода, когда после мощного щелчка одного из игроков… треснул пластиковый бортик. Как мы помним, один раз подобное уже произошло на тренировке нашей сборной, когда бортик пострадал после щелчка Мальцева. И вот — новый казус. Десятиминутный перерыв пришлось увеличить вдвое, чтобы отремонтировать пластиковое ограждение. И эта пауза играла на руку шведам, которые рассчитывали отдышаться, собраться с силами и, уйдя в глухую оборону, удержать победный счет. Однако вернемся к рассказу В. Третьяка:

"Перерыв. В раздевалке Тарасов устроил такой разнос… Всем досталось, даже прославленным ветеранам. И только меня пощадил разгневанный наставник. Похлопал по плечу:

— Ничего, мальчик, все нормально. Терпи.

После Анатолия Владимировича за команду взялся А. И. Чернышев. Аркадий Иванович почти не повышал голоса, да это ему и не требовалось. Сама манера его поведения — уравновешенная, мудро-спокойная, уверенная — благотворно действовала на коллектив. Чернышева, по-моему, ничто не могло вывести из себя. Забегая вперед, вспомню эпизод из олимпийского турнира в Саппоро. Однажды один из соперников нашей команды явно умышленно, желая как-то нас раздразнить, спровоцировать, бросил шайбой в Аркадия Ивановича, который стоял у скамьи. Чернышев даже не переменил позы: как стоял, облокотившись о бортик, так и остался стоять. А хулигана того, к слову сказать, наши ребята крепко проучили.

Столь непохожие во всем, Тарасов и Чернышев прекрасно дополняли друг друга, являли блистательный сплав мудрости, опыта, темперамента, педагогического таланта, преданности делу. Такого тренерского дуэта не знал и, возможно, никогда не узнает мировой спорт.

Так вот, в тот раз, в Женеве, Аркадий Иванович нашел какие-то веселые слова, растормошил нас, заставил улыбаться.

— Вы же сильнее, черти непутевые! Вам же тут равных нет…

Но и Тарасов, оказывается, еще не все сказал. Уловив перемену в нашем настроении, он перед самым выходом на лед сел на скамейку и будто бы для себя запел: "Это есть наш последний и решительный бой…"

Так запел, что у нас глаза влажными стали. Нам уже ничего не требовалось говорить. Мы рвались на лед…"

Незапланированная передышка не помогла шведам удержать победный счет. В заключительном периоде наши ребята летали по площадке как метеоры, с каждой новой атакой внося в оборонительные ряды противника все большую панику и хаос. В итоге четыре безответные шайбы, забитые Валерием Харламовым, Борисом Михайловым, Владимиром Петровым и Владимиром Лутченко, вынужден был вытаскивать из сетки своих ворот шведский голкипер. Окончательный итог матча — 6:3 в нашу пользу. В девятый раз сборная СССР стала чемпионом мира! И еще один рекорд был зафиксирован в Женеве: в девятый раз чемпионами провозгласили Александра Рагулина, Вячеслава Старшинова и Виталия Давыдова. А Третьяку вечером того же дня было присвоено звание заслуженного мастера спорта.

В этот же субботний день в Москве, в Доме кино, специально для делегатов XXIV съезда КПСС был устроен просмотр фильма Андрея Смирнова "Белорусский вокзал". Мы помним, как совсем недавно, каких-то три-четыре месяца назад, эту картину мордовали в Госкино, грозились положить на полку как "поклеп на ветеранов войны", а тут такая честь: целых два спецсеанса для делегатов высшего форума партии. Однако режиссер эту премьеру собственноручно испортил. Вот его рассказ:

"Началось все еще у входа. Я пригласил с собой приятеля. Его не пускают. Дом кино оцеплен тройным кордоном. Воротники. Только для гостей высшего партийного форума. "Ах, не пускаете? Ну, и пошли вы…" Пропустили.

Поднялись в ресторан, приняли по махонькой, спускаемся — в огромном зале человек сто пятьдесят. На улице милиционеров больше! Меня это как-то сразу завело. Я уже не раз показывал картину и привык, что залы обычно были переполнены. Дальше — хуже. Приволокли совершенно больного Ромма, вытащили из кровати, чтобы он приветствовал этих самых верных сынов партии. Зачем?! Потом какой-то их ведущий представляет меня: "А это Андрей Смирнов — сын известного писателя Сергея Сергеевича Смирнова". Я отца своего любил безмерно, но стеснялся, когда меня представляли как его сына. Был такой жуткий комплекс. И всякий, кто мои семейные связи разглашал, обычно тут же становился моим смертельным врагом. Отец, я знаю, даже на меня обижался. Но ничего я не мог со своей стеснительностью сделать.

Но дальше этот ведущий, на свое горе, брякнул более жуткую вещь: "Фильм "Белорусский вокзал" авторы посвящают съезду партии и специально снимали к этому знаменательному событию". Меня как ужалило! Схватил микрофон. "Меня глубоко оскорбили только что сказанные слова. Ни к какому съезду картина не задумывалась и специально не снималась. Никакому съезду я и не думаю ее посвящать! Это для вас, в худшем случае, будет полтора часа мучений, а для меня и для моих товарищей — это три года жизни. Но уж если так вышло, что ваш съезд совпал с окончанием нашей работы, то я не имею ничего против…"

Начальство побледнело. Скандал в благородном собрании! Марьямов меня схватил: "С ума спятил?!" Тут же подскакивают каких-то два рыла: "Как вы можете таких выпускать на сцену! Да еще перед делегатами съезда, представляющими всю страну!" — "Ну, уж если всю страну, — говорю, — то должны быть тогда и делегаты от идиотов!" Повернулся и ушел…

Мои сотоварищи по картине потом не могли мне забыть, что я вынул у них готовенькую Государственную премию из кармана. В этом смысле я, видимо, и киноначальников наших "разочаровал". И Баскаков, выступая на каком-то собрании, меня осудил: "Вот Смирнов, казалось бы, сделал искреннюю картину "Белорусский вокзал". Народ ее хорошо встретил. И рецензии хорошие были. А вы посмотрите, как режиссер себя при этом повел: он как будто застеснялся своего успеха, стал оправдываться, что, мол, я картину не во славу советской власти делал, а как бы наоборот…"

Но я действительно застеснялся. Уж если власть хамская, то она не только давит по-хамски, но по-хамски же и ласкает. И я в самом деле почувствовал какую-то неловкость, едва-едва обозначились некие признаки так называемого "официального успеха".

4 апреля в женевском отеле "Де Берг" советским хоккеистам вручили золотые медали чемпионов мира. Кроме этого, каждому из наших игроков знаменитая фирма "Ролекс" презентовала часы последней модели — так называемый "Приз справедливой игры". А два дня спустя советские хоккеисты вернулись на родину. В аэропорту Шереметьево игроков встречали тысячи поклонников с цветами, журналисты различных изданий, телевизионщики, представители Спорткомитета. Несмотря на то, что наши ребята возвращались с одним комплектом золотых медалей (европейское первенство, как мы помним, выиграли чехословацкие спортсмены), однако триумф советского хоккея все равно впечатлял: мы в 9-й раз подряд стали чемпионами мира и 11-й раз за годы участия в подобных турнирах.