Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

На следующий день снимали еще один эпохальный эпизод — в поезде. Это когда герой Евгения Леонова — завдетсадом Трошкин — под видом вора Доцента мчится в среднеазиатскую колонию. В одной из камер поезда его натаскивает лейтенант милиции Славин (Олег Видов). В этой сцене появляется целый букет блатных словечек: канать, обрываться (убегать), фуфло толкать (говорить неправду), тики-так (хорошо), тошниловка (пивная), гоп-стоп (ограбление), редиска (нехороший человек), фрей фе (хороший человек).

Между тем на киностудиях страны продолжаются съемки других будущих хитов. В карельских лесах Станислав Ростоцкий продолжает работу над фильмом "А зори здесь тихие…". В те дни снимали эпизоды на берегу реки: как старшина Васков и девушки-зенитчицы прогоняют диверсантов, имитируя валку леса.

В воскресенье, 5 сентября, в доме доктора Николая Жукова, который лечил Солженицына, зазвонил телефон. На проводе была супруга писателя, Аля. Она радостно сообщила, что состояние Александра Исаевича вполне удовлетворительное: мазь Конькова, которую прописал Жуков, сняла зуд и жжение кожи. Это был резкий перелом в течении болезни.

6 сентября у пенсионера союзного значения Никиты Сергеевича Хрущева, наоборот, состояние здоровья резко ухудшается — случился третий инфаркт. Накануне ночью у него болело сердце, и его супруга — Нина Петровна — дала ему лекарство. Боль прекратилась, и Хрущев уснул. Однако утром следующего дня он опять почувствовал недомогание. В Петрово-Дальнее срочно вызвали личного врача Беззубика. Тот сделал укол, после чего приказал Хрущеву собираться в больницу. Когда его на носилках выносили из дома, многолетний повар семьи Хрущевых Анна Григорьевна Дышкант ободряюще сказала; "Все будет хорошо, Никита Сергеевич, вы скоро поправитесь". На что Хрущев грустно заметил: "Нет, Анечка, я уже не поправлюсь. Прощайте".

На улице Никита Сергеевич внезапно потребовал остановиться и стал слезать с носилок. На удивленный возглас врача "Зачем?" Хрущев ответил, что хочет ехать в больницу сидя. Говорил он это с такой убежденностью, что врач не посмел спорить. Вместе с отцом в больницу отправилась и дочь Рада.

В тот же день, 6 сентября, угодила в больницу и моя мама. Еще накануне вечером она почувствовала сильную усталость, головокружение, а утром уже не смогла встать на работу. Отец вызвал "Скорую", и приехавшие вскоре врачи поставили диагноз — болезнь Боткина (вирусный гепатит), в просторечии именуемый желтухой. Маму тут же доставили во 2-ю Клиническую инфекционную больницу, что недалеко от нашего дома, возле Разгуляя.

К началу сентября многие столичные театры после летних гастролей вернулись в Москву. Однако несколько коллективов в те дни еще разъезжали по стране: Малый театр был в Ереване, Ленком — после гастролей в Воронеже и Днепропетровске отправился в Краснодар, а "Ромэн" — в Ростов-на-Дону. В начале сентября в гастрольную поездку поехал еще один московский театр — Драмы и комедии на Таганке, путь которого лежал в город Киев. Это было поистине эпохальное событие, поскольку за все семь лет своего существования Театр Юрия Любимова по воле официальных властей ни разу (!) не выезжал с гастролями дальше подмосковного Загорска. А тут — сразу в столицу Украины! Произошел такой "прорыв" благодаря стараниям первого секретаря ЦК КП Украины Петра Шелеста, который весьма благосклонно относился к Театру на Таганке и часто посещал спектакли, если находился в столице. Однажды, в один из своих приездов в Москву, Любимов стал "плакаться в жилетку": мол, совсем достали власти, даже на гастроли не выпускают. А Шелест ему ответил: "А ты к нам, в "вильну Украину", приезжай. И ничего не бойся, я все устрою". И ведь действительно устроил: вызвал к себе опальный театр. А перечить Первому ни у кого духу не хватило, поскольку Шелест в те годы был членом Политбюро. Вот как вспоминает о тех днях один из актеров "Таганки" Дмитрий Межевич:

"В Киев мы ехали всем коллективом. Помнится, это было 6 сентября. От театра до Внукова нас довез автобус. А в самолете нам не хватило мест. Юрий Петрович объявил по салону, что мы — Театр на Таганке, не мог бы кто-нибудь уступить нам одно место? В благодарность мы проведем вас в Киеве на спектакли.

Место уступил какой-то мужчина лет сорока, отказавшись от приглашения в театр.

Прилетели мы днем, разместились в гостинице "Украина", а вечером уже репетировали в помещении Театра оперетты. Наш приезд для города был чем-то из разряда вон! Народ в потрясении, у театра — милицейские кордоны…"

Приехавший вместе с театром Владимир Высоцкий уже в первый день умудрился дать в столице Украины два концерта. Столпотворение там было не меньшее, чем возле театра.

В это же время Олег Даль вместе с супругой Елизаветой отправился в Алушту. Причем путевку в Дом отдыха комсомола они достали по большому блату. Однако отпуск, откровенно говоря, у них не задался. Спустя всего несколько дней после приезда в Крым (8 сентября) Даль телеграфировал в Ленинград своей теще: "Пытаемся с юмором воспринять удары хамства". В чем же заключалось это хамство? Рассказывает Е. Даль:

"Первое, что нам сказали при приезде: барышня пойдет к барышням, а молодой человек — к мальчикам. Мы взмолились: мы и так живем в разных городах, и только в отпуске можем быть целый месяц рядом. Но — был решительный отказ. Нам удалось снять "комнату", это была площадь 2x2 кв. м, и можно было, открыв дверь, сразу падать на ложе. Мы сдали путевки, приобрели курсовки. Была еще долгая эпопея с пропиской, с уплатой за оную — мы попали в черный список, так как без прописки нас кормить не собирались. А наш хозяин за прописку платить не хотел — деньги с нас получил и взял их себе. Мы еще раз ему уплатили — и в конце концов нас стали кормить. Олег мучительно искал возможность отомстить "гостеприимному" дому отдыха, но такой возможности не было. Они были неуязвимы. Отдых был испорчен. Да и Алушта — грязная, переполненная злыми мамами с непослушными детьми; какими-то тракторами, ползающими по пляжу между загорающими людьми, с треском и выхлопными газами; комната, состоящая из неудобного лежа, — все это стало потом предметом шуток, а пока мы бродили по Алуште и утешали себя тем, что у каждого из нас есть хотя бы один человек — уважающий и любящий…"

Пародист Виктор Чистяков в те дни осваивался в Москве, куда он переехал из Ленинграда вместе с женой — актрисой Натальей Рыбаковой. В городе на Неве супруги прожили почти всю свою сознательную жизнь, там же, в Театре имени Комиссаржевской, началась их творческая карьера. Однако больших ролей им не давали (Чистяков, например, был по-настоящему занят всего лишь в одном спектакле — "Принц и нищий"). Поэтому последнюю пару лет они были озабочены поисками нового места работы. Занимался этим Чистяков, периодически "забрасывая удочки" во многие Столичные театры. Однако ему долгое время не везло. Например, в 71-м Юрий Любимов согласился было взять его в свою труппу, но с условием — без жены. Чистяков от такого варианта отказался. И только главреж Театра имени Гоголя Борис Голубовский "клюнул" на Чистякова и его жену, рассчитывая с их помощью осуществить постановку комедии "Тетка Чарлея". Поселили Чистяковых в общежитии театра на улице Чехова.