Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

КГБ продолжает сидеть на хвосте у Сергея Хрущева. В мае он несколько раз замечал за собой слежку, причем однажды «топтуны» прибегли к переодеванию, чего раньше он за ними не замечал. Дело было утром, когда Сергей ехал в МВТУ читать лекцию. Сзади он заметил подозрительную «Волгу» и решил повнимательнее приглядеться к ее пассажирам. В салоне сидели двое: мужчина за рулем и рядом с ним девушка в кофточке, гладко причесанная. Чтобы проверить их принадлежность к органам, Сергей пошел на хитрость: по Госпитальному мосту пересек Яузу и остановился на автостоянке возле училища. Едва он успел вылезти из машины, как мимо него промчалась та самая «Волга». За рулем та же девушка, но уже в свитере, волосы распущены, А мужчина уже сидит рядом. Вот такой спектакль с переодеванием довелось увидеть Сергею перед лекцией.

Но КГБ не только следил за сыном бывшего руководителя государства, но и усиленно пытался найти мемуары Хрущева. Сергей, как и в случае со слежкой, тоже узнал об этом случайно, от своей знакомой. Она работала машинисткой и, видимо, поэтому попала в поле зрения органов. Им могло показаться, что она участвует в работе над мемуарами. В один из майских дней ее угораздило с полдороги вернуться домой, что-то она забыла, а у дверей ее квартиры уже копошатся двое незнакомых мужчин. Заметив ее, незнакомцы тут же поспешили подняться этажом выше и стали звонить в верхнюю квартиру. Женщина в тот же день рассказала об этом случае Сергею. Но тот поспешил ее успокоить — мол, пустые страхи, тебе померещилось. Хотя сам прекрасно понял, к какому ведомству принадлежали те двое и что они делали возле дверей его знакомой: наверняка собирались проникнуть в квартиру и обыскать ее, в надежде найти злополучные мемуары, которые в тот момент находились совсем в другом месте — у сослуживицы Сергея Леоноры Никифоровны Финогеевой, или просто Лоры.

В мае того года забрили в солдаты ныне известного певца Александра Буйнова. Он тогда играл на органе в популярной рок-группе «Скоморохи», где, помимо него, тусовались Александр Градский, Александр Лерман (вскоре уедет за кордон), Юрий Шахназаров (создаст группу «Араке»). Эти люди и проводили Буйнова в армию. Под это дело главный финансист «Скоморохов» Градский достал из своего дивана в доме на Мосфильмовской улице 70 рублей наличными. На эти деньги и гуляли в ночь перед отправкой Буйнова на сборный пункт. Тогда же призывник был торжественно пострижен своими товарищами, и его локонами затем «скоморохи» украшали орган во время своих выступлений. Кстати, на нем в отсутствие Буйнова играл сын знаменитого композитора Юрия Саульского Игорь (позже он эмигрирует в Штаты), который объявлял во время концертов зрителям, что волосы, которые они имеют честь видеть на органе, принадлежат незабвенному Буйнову, который в эти часы отдает священный долг Родине — служит в армии.

Кстати, примерно тогда же «загремел в ряды» еще один ныне известный рок-музыкант — Александр Барыкин. Перед армией он, как и Буйнов, увлекался музыкой, играл в люберецкой рок-группе «Аллегро», причем поначалу был в ее составе самым молодым — ему было 16 лет, а всем остальным по 17. В 70-м слава «Аллегро» вышла далеко за пределы Люберец, и группу пригласили играть в московское кафе «Морозко», что возле станции метро «Добрынинская». Там до них уже выступала группа «Лучшие годы», в которой одно время играл очень известный в рок-кругах барабанщик Юрий Фокин. Однако во время специального конкурса, устроенного администрацией кафе, «Аллегро» «забила» «Годы» и получила приглашение выступать в «Морозко». Потом кто-то из администрации объяснил свой выбор тем, что им требовалось что-то современное, но попроще.

В течение трех месяцев группа «Аллегро» выступала в кафе и пользовалась большим успехом у публики. Особенно сильный ажиотаж начался после того, как в репертуаре группы появились забойные песни из репертуара «Рол-линг Стоунз» в исполнении солиста группы Сергея Уварова, который копировал Джаггера чуть ли не «в ноль». Однако толпы молодежи, собиравшиеся в кафе, в конце концов карьеру «Аллегро» в этом заведении и погубили. Вскоре там начались пьяные драки, и администрация устала возмещать убытки в виде разбитых стекол, поломанных столов и стульев. Короче, «Аллегро», на которое молодежь и валила, из заведения попросили. А спустя месяц-другой Барыкин загремел в армию — в ракетные части под Калугу.

Раз уж речь у нас зашла о рок-музыке, не могу не вспомнить еще об одном коллективе, появившемся на свет в том же году. Речь идет о рок-группе «Цветы», которой через пару лет суждено будет стать всесоюзно известной. А тогда, в 70-м, ее знали только в пределах Москвы. Создал группу внук самого Анастаса Микояна Стае Намин, который тогда учился в Институте иностранных языков, что у метро «Парк культуры». До этого Намин играл в группе «Блики», но она распалась, и пришлось ему создавать новый коллектив. В «Цветах», кроме Намина (соло-гитара), играли: Александр Лосев (вокал и бас-гитара) и тот самый знаменитый барабанщик Юрий Фокин из «Лучших годов» (с ним Намин познакомился на одном из вечеров в элитарной школе № 31, что на улице Горького). Трио «Цветы» делали упор на англоязычный репертуар и «чесали» в основном Джимми Хендрикса и «Дип Пепл». Буквально с первых же дней карьера группы складывалась весьма удачно, и как итог — их ждал успех на одном из представительных конкурсов самодеятельных музыкантов в Лужниках. Впрочем, послушаем самого С. Намина:

«Мы вышли на сцену — Фокин, Лосев и я. Сыграли вначале какую-то польскую вещь, потом — свою, а в конце… как дали!!! Джимми Хендрикса… Администрация сразу оказалась в шоке, а когда очнулась — нам тут же «вырубили» аппаратуру, но зал уже выключить было невозможно: это был какой-то массовый крик души… Полный вперед! И мы стали героями дня. Да что там дня! Ночи, следующего дня, следующей ночи и… А шел только 1970 год, и это наше рок-шоу, настоящее, масштабное рок-шоу, было одним-единственным в то время в Москве, а быть может, и по Союзу, Нас тогда было трое, но нас было много! Среди разной выступавшей там самодеятельности мы были тогда единственными рок-музыкантами…»

В мае устроилась судьба Георгия Коваленко, который впоследствии войдет в историю под именем «кремлевского землекопа». Незадолго до этого он вместе с супругой вернулся в Москву к матери (до этого жили на Колыме) и никак не мог устроиться на работу. Видя, как сын бездельничает, мать недовольно ворчала: «Тебе осталось только на кладбище пойти…» Как в воду глядела. Однажды Коваленко отправился в ТАСС, чтобы устроиться туда дежурным плотником. Однако само провидение привело его на Новодевичье кладбище: грянул ливень, и пока он там укрывался, заметил объявление: «Срочно требуется бетонщик». Поскольку еще на Колыме Коваленко выучился специальности плотник-бетонщик, он решил рискнуть. Пришел на прием к директору кладбища, а тот взял его могильщиком. С мая 70-го он и начал копать, хоронить. За двадцать лет работы ему будет суждено похоронить чуть ли не все Политбюро, а также многих знаменитых артистов, спортсменов и даже разведчиков.