Тим Вейнер - ЦРУ. Правдивая история

30 марта Пеер де Сильва сидел в своем кабинете на втором этаже резидентуры ЦРУ в Сайгоне, расположенном неподалеку от американского посольства, и разговаривал по телефону с одним из своих офицеров. Выглянув из окна, он увидел человека, быстро удаляющегося от старого «пежо» серого цвета, припаркованного к обочине. Нагнувшись, де Сильва присмотрелся к месту водителя и увидел… детонатор!

« Весь мир застыл у меня перед глазами, когда в голове промелькнуло: «В автомобиле бомба!» – вспоминал потом де Сильва. – Все еще сжимая в руке трубку телефона, я инстинктивно отпрянул от окна и повернулся, чтобы броситься на пол, но не успел, поскольку злополучная адская машина все-таки взорвалась». Осколки выбитых стекол и кусочки металла исполосовали лицо и уши де Сильвы. От взрыва погибло по меньшей мере двадцать человек на улице и двадцатидвухлетняя секретарша де Сильвы. Два офицера ЦРУ в здании резидентуры временно потеряли зрение. Еще шестьдесят человек из числа сотрудников ЦРУ и персонала посольства получили ранения. Джордж Аллен перенес многочисленные контузии, порезы и сотрясение мозга. Де Сильва перестал видеть левым глазом. Врачи накачали его множеством болеутолителей, забинтовали голову и предупредили, что он может совсем ослепнуть, если останется в Сайгоне.

Президент удивлялся, как можно сражаться с невидимым противником. « Нужен человек, у которого достаточно мозгов в голове, чтобы предложить хоть какой-то способ осуществить поставленные цели », – потребовал Джонсон, когда на Сайгон опустилась ночь. Он решил бросить в бой новые тысячи солдат и усилить массированные бомбардировки. При этом президент ни разу не посоветовался с директором Центральной разведки…

2 апреля 1965 года Джон Маккоун покинул кабинет президента в последний раз, как только Линдон Джонсон выбрал наконец преемника на должность директора Центральной разведки. Он сделал президенту роковое предсказание: « Каждый день и каждую неделю можно ждать новых призывов остановить бомбежки , – сказал он. – Эти призывы будут исходить от различных слоев американского общества, со стороны прессы, Организации Объединенных Наций и от мировой общественности. Поэтому время в этой ситуации будет работать против нас, и я думаю, что северные вьетнамцы на это и рассчитывают». Один из его лучших аналитиков, Гарольд Форд, сказал: «Мы постепенно становимся все больше оторванными от реальности во Вьетнаме» и «в наших действиях гораздо больше куража, чем здравого смысла». Теперь Маккоун понял это. Он сказал Макнамаре, что народ «скатывается в обстановку войны, победа в которой весьма сомнительна». Его последнее предупреждение президенту получилось резким и прямым: «Мы окажемся в ситуации ведения жестокой и непримиримой войны в джунглях – войны, которую не сможем выиграть и из которой нам будет чрезвычайно трудно выбраться».

Но Линдон Джонсон уже давно прекратил слушать Джона Маккоуна. Директор покинул его кабинет, зная, что не оказал никакого влияния на президента Соединенных Штатов. Как и почти всем остальным хозяевам Белого дома, Линдону Джонсону нравилась работа агентства только в том случае, если она соответствовала его ожиданиям. Если что-то не устраивало, то он становился глух и слеп к любым советам директора Центральной разведки. « Позвольте мне рассказать вам кое-что об этих парнях из разведки , – сказал он. – Когда я рос в Техасе, у нас была корова по имени Бесси. Я рано вставал, заходил в хлев и принимался за дойку. Однажды я славно потрудился и надоил целое ведро парного молока, но не обратил внимания, что старушка Бесси случайно махнула над ведром своим хвостом, испачканным в ее же дерьме. Теперь вы знаете, как поступают эти парни из разведки. Вы упорно работаете, и у вас появляется хорошая программа или стратегия, а они в самый неподходящий момент размахивают над ней грязным хвостом…»

Президент принялся за поиски «великого человека» на должность нового директора Центральной разведки – «такого, который сможет не ударить в грязь лицом, когда понадобится спасти свою страну» .

Заместитель директора Центральной разведки Маршалл Картер предостерегал против выбора постороннего человека. Он заявил, что было бы «серьезной ошибкой» выбрать какого-нибудь военного подхалима и «настоящей катастрофой» – поставить на этот пост близкого друга из числа политиков; если бы Белый дом посчитал, что у ЦРУ нет достойного кандидата в его собственных рядах, « нужно закрыть это заведение и отдать его индейцам ». Почти единодушным выбором среди членов президентской команды национальной безопасности, в которую входили Маккоун, Макнамара, Раск и Банди, стал Ричард Хелмс.

Но Джонсон не посчитался с их мнением. В полдень 6 апреля 1965 года он позвонил пятидесятидевятилетнему адмиралу в отставке Реду Рейборну, уроженцу Декейтера, штат Техас. У Рейборна имелся свой надежный политический мандат: он завоевал расположение Линдона Джонсона, появившись в телерекламе во время избирательной кампании 1964 года, назвав кандидата от республиканцев, сенатора Барри Голдуотера из Аризоны, слишком глупым, чтобы быть президентом. Его претензии на популярность были связаны с разработками ядерной ракеты «Полярис» для подводных лодок, и эти усилия позволили ему заручиться немалой поддержкой в конгрессе. Он был превосходным кандидатом с отличным послужным списком в авиакосмической отрасли, к тому же он владел великолепным ранчо в Палм-Спрингс с отличным полем для гольфа.

Ред Рейборн встал по стойке «смирно», услышав голос главнокомандующего. « Теперь вы нужны мне, – сказал Линдон Джонсон , – вы мне чертовски срочно понадобились». Лишь в середине беседы Рейборн наконец понял, что Линдону Джонсону хотелось поставить его во главе ЦРУ. Президент пообещал, что самую трудную и ответственную работу возьмет на себя Ричард Хелмс, как заместитель нового директора. «Вы даже сможете вздремнуть каждый день после обеда, – подбадривал его президент. – Мы не будем слишком переутомлять вас». Взывая к патриотизму Рейборна, Джонсон добавил: «Я знаю, что делает старый и опытный солдат, когда слышит звон колокольчика».

Адмирал прибыл к новому месту службы 28 апреля 1965 года. Церемонию его приведения к присяге в Белом доме президент превратил в настоящее шоу, сказав, что он наконец отыскал единственного достойного человека, который сможет справиться с этой работой. По щекам Рейборна покатились слезы благодарности. Едва ли он мог предположить, что это был его последний счастливый момент на посту директора Центральной разведки…