Евгений Тарле - Сочинения. Том 3

18. При этих условиях внешнего сбыта и получения сырья главным рынком для всех отраслей промышленности являлся рынок внутренний, имперский. Насколько можно судить по рассмотренным нами данным, общее положение главных отраслей французской промышленности можно охарактеризовать так: а) Шелковое производство в эпоху континентальной блокады очень серьезно страдало от недостатка сбыта, от прекращения морской торговли, от разорения ряда европейских стран войнами; оно страдало несмотря на деятельную поддержку со стороны императора, выражавшуюся в казенных заказах, субсидиях, выгодных для шелковой промышленности условиях лиценциатной торговли. Периодами сравнительно сносными были 1807–1809 гг. (до разрыва сношений с Северо-Американскими Штатами), 1812 г., а также начало 1813 г. b) Шерстяное производство держалось в общем стойко, и его представители считали себя в выигрыше от установления континентальной блокады; это производство чрезвычайно окрепло и развилось за время наполеоновского царствования, с) Полотняное производство в общем тоже держалось, но все же далеко не так, как шерстяное; спрос временами сильно падал, могущественная конкуренция бумажных материй (простых ситцев в особенности) очень давала себя чувствовать. Только с 1810 г., особенно со времени трианонского тарифа, среди полотняных фабрикантов оживляется надежда на то, что хлопчатобумажная промышленность уничтожится за недостатком нужного ей сырья, и полотна опять отвоюют прежнее свое место на рынке, откуда они были вытеснены ситцами. В несомненном упадке находится, в частности, кружевное производство (как и все производства, занятые выделкой предметов роскоши), d) Общее положение хлопчатобумажной промышленности характеризуется: быстрым подъемом после декрета от 22 февраля 1806 г., кризисом под влиянием хлопкового голода в 1808 г., улучшением положения в 1809 г. и первой половине 1810 г., новым чрезвычайно тяжелым кризисом, начинающимся в конце 1810 г., обусловленным как трианонским тарифом и неслыханным вздорожанием хлопка, так и падением сбыта, и продолжающимся до лета 1811 г.; затем некоторым, но все еще слабым улучшением во второй половине 1811 г. и в 1812 г. е) Кожевенно-дубильное производство принадлежит в общем к числу тех отраслей промышленности, которые скорее выиграли, нежели проиграли от установления блокады, f) Делало успехи и крепко держалось в эпоху блокады и то производство, которое, в сущности, еще в годы революции находилось в младенчестве — металлургическое. Но, повторяю, Франция еще не могла удовлетворить всем своим потребностям, не выписывая из-за границы не только руду и железо, но даже и фабрикаты (сельскохозяйственные орудия и т. п.). g) Такие отрасли промышленности, как мыловарение, писчебумажное производство, в отношении сбыта не испытали на себе никаких уследимых последствий от континентальной блокады.

19. Тяжкий общий кризис, постигший французскую промышленность в начале 1811 г., отразился наиболее неблагоприятно на тех отраслях промышленности, которые и без того испытывали уже давнишнее недомогание, давнишнее ненормальное состояние: он поразил больше всего шелковую и бумагопрядильную промышленность, в меньшей степени — шерстяное производство, в еще меньшей степени — кожевенное и сталелитейное. Смягчающе повлияло здесь и то обстоятельство, что последние три отрасли производства и в 1809, и в 1810, и в 1811 гг. пользовались огромными заказами со стороны военного ведомства — заказами, с которыми не могли сравниться милостивые императорские субсидии и придворные заказы лионским шелковым мануфактурам. Из непромышленных районов континентальная блокада больше всего и тяжелее всего сказывалась на чисто торговых приморских городах, которые дошли в большинстве случаев до глубокого упадка и явственного обнищания, а меньше всего блокада отразилась на чисто земледельческих департаментах. Полное отсутствие сколько-нибудь учитываемого влияния блокады в земледельческих департаментах сказывается именно в годину кризиса 1811 г. Что касается виноделия, то оно страдало от прекращения сбыта в колонии, в Англию, в ганзейские города, в Россию (после декабрьского указа 1810 г.). Земледельческие продукты находили себе достаточный сбыт на внутреннем рынке, а когда Наполеон решил, что «все равно» Англия получит нужный ей хлеб откуда-нибудь, то он постарался устроить так, чтобы она получила именно французский хлеб в огромном количестве (в 1811 г., в разгар строгостей, направленных к повсеместному поддержанию принципа континентальной блокады!).

20. Вторая половина 1811 г. и весь 1812 г. были в общем временем улучшения в положении французской промышленности, временем отдыха после бедствия 1811 г. Это улучшение продолжается и в начале 1813 г., хотя биржевая паника, тревожные слухи о внешних делах Империи, наконец, яростная война с последней коалицией не дают возможности и времени деловому миру учесть это промышленное улучшение. Эти же последние годы наполеоновского царствования (с конца 1813 г. вплоть до отречения Наполеона торгово-промышленная жизнь замирает) отмечены вполне определенным стремлением правительства ускорить осуществление плана, обрисовавшегося в общих чертах еще в 1810 г., в год объявления миллионной награды за изобретение льнопрядильной машины, в год трианонского тарифа; этот план полного изгнания колониальных товаров, замены их европейскими продуктами, план, изложенный министром внутренних дел в феврале 1813 г. в официальном обращении к Законодательному корпусу, начинает как бы осуществляться как усиленным покровительством свекловичному сахароварению, так и открытием заведений для извлечения суррогата индиго из вайды. Но хотя свекловичному сахароварению и принадлежала огромная роль в будущем, не теперь, не в трагическом 1813 г., суждено было этим попыткам привести к определенному результату. Наполеон, радовался каждому успеху свекловичного сахароварения, где бы этот успех ни проявлялся, во Франции или Пруссии, или в другой стране; он приказывал переводить на все европейские языки объявление о миллионной награде за изобретение льнопрядильной машины, полагая, что, кто бы и где бы ее ни изобрел, все равно это изобретение может подкосить хлопчатобумажное производство, а потому избавит Европу от необходимости покупать хлопок и этим нанесет тяжкий удар англичанам, сделает не нужной Европе английскую контрабанду. Он думал противопоставить Англии Европу, а в это же время Европа вставала на него, соединялась с Англией, разбивала таможенные кордоны, раскрывала порты англичанам, ликующими кликами и приветствиями встречала первые открытые, легальные, а не контрабандные высадки англичан и выгрузку английских товаров! Из всех соображений Наполеона и его правительства, связанных с континентальной блокадой, самым утопическим было именно это: изменить судьбы мировой торговли, повернуть историю к доколумбовским временам, и однако эта утопия была логическим выводом из всей политики Наполеона с момента провозглашения берлинского декрета от 21 ноября 1806 г. Монталиве составлял свое Exposé , точно излагая мысли Наполеона, в конце 1812 г., когда еще сам не знал о гибели великой армии; он издал этот отчет в начале февраля 1813 г., когда еще мог тешить если не себя, то своих читателей уверением, будто у императора под ружьем «девятьсот тысяч » человек! Эта утопия созревала в 1810–1812 гг., в годы беспримерного могущества, но выявилась, раскрылась она окончательно слишком поздно: как раз тогда, когда континентальная блокада доживала последние дни…