Цезарь Ложье - Дневник офицера Великой Армии в 1812 году.

Палящее солнце и томительный зной еще больше истомили людей. В довершение бедствий проводник, который вел дивизию, сбился с пути. Пришлось долгое время блуждать по громадным лесам без пищи, без воды, наконец, после бесконечных обходов, возвратиться на прежнюю дорогу.

Во время этого, сначала медленного, потом быстрого передвижения, длившегося 48 часов без перерыва, пришлось, несмотря на все усилия генерала Пино и высших и низших офицеров, бросать в лесу отстающих больных солдат, истощенных дизентерией; пришлось бросать тех, которые заблудились, отбившись от своей части. Легко себе представить, что с ними будет; помощи ждать им неоткуда, разве некоторые из них соберутся с силами и смогут нас догнать.

Наконец-то весь четвертый корпус опять соединился. Но со времени переправы через Неман роковая случайность заставила нас потерять 5 дней, а гроза, бывшая 1 июля, и несчастный переход 9-го только увеличили число больных и дали жестоко почувствовать тяжесть всяких лишений. Человеческие силы имеют пределы.

15 июля мы пришли в Вилейку по чрезвычайно песчаной дороге, идущей через громадный лес. Русские, в своем стремлении скорее уйти, бросили здесь кой-какие из своих запасов. Вице-король удваивает бдительность, опасаясь, как бы находящийся вблизи неприятель не напал на нас врасплох. Поэтому мы особенно осторожны при выборе позиции на ночь.

Косценевичи, 16 июля. Продолжаем двигаться вперед. Мы сейчас в убогой деревушке, где, кроме почты и дома священника, стоит только несколько хижин, крытых соломой. Королевская гвардия расположилась лагерем вокруг нее, а вице-король стал со своей главной квартирой в двух милях дальше.

Долгинов, 17 июля. С самого рассвета идем по прекрасной дороге, ведущей в Долгинов. Население его сплошь состоит из евреев, которые на вес золота достают для нас несколько бутылок водки. Непрерывное передвижение и недостаток у нас этого напитка заставляют меня упомянуть о таком событии; оно может показаться незначительным, но для нас оно много значит в данную минуту, — так велики наши страдания.

Докшици, 18 июля. В семи милях от Долгинова мы попали в Докшици, населенные тоже почти исключительно евреями. Здесь имеется довольно большая площадь с храмом и скромный деревянный помещичий дом. Окраины городка лежат на двух небольших возвышенностях, между которыми протекает грязный ручей.

Докшици, 19 июля. Отдых под ружьем. Нынешний день отмечен неприятным происшествием. Две дивизии, французская и итальянская, пришли одновременно. В Докшицах удалось найти запас сухарей, не попавших в мешки казаков. Французы, явившись первыми, завладели всем запасом. За ними пришли итальянцы и стали требовать свою долю. Они разделяли с другими опасности и страдания и умирали от голода; права были равны. Генерал явился к принцу Евгению, чтобы добиться осуществления этого права. Но принц возразил, что тут право захвата, право первого взявшего; в ответ на это генерал стал ярко изображать тяжелые лишения своих войск. С ним было несколько офицеров: «Ну, господа, то, чего вы хотите, невозможно. Если вы недовольны, возвращайтесь в Италию; мне нет до вас дела; знайте, что ваших шпаг я боюсь так же мало, как и ваших стилетов!»

До сих пор ничто не нарушало чувства привязанности итальянцев к вице-королю; его молодость, энергия, с какой он поддерживал порядок и дисциплину, его заботы о солдатах, наконец, то, что он — приемный сын императора, — все это вместе заставляло любить его. Но оскорбительные слова, вырвавшиеся у него в минуту гнева, жестоко уязвили нас как итальянцев. Принц забыл, вероятно, что он — вице- король Италии, что, будучи сам французом, он говорил с итальянцами.

Во время этого спора вокруг дома, в котором поселился принц, показался сильный дым. Вскоре с одной стороны пробились языки пламени и обратили в пепел целый корпус. Прибегает королевская гвардия; под начальством тех самых офицеров, которых принц только что так неосторожно бранил, она старается разрушить все, что сообщается с его домом, чтобы не дать ему загореться. Итальянцы стараются наперерыв и справляются с огнем; да и время было, потому что все местечко могло сгореть. Но вдруг распространился слух, что этот случай имеет скверную подкладку; дело заходит так далеко, что его представляют принцу в самом невыгодном освещении. Это вызывает новую ссору между вице-королем и генералом Пино, ссору, во время которой последний держится в высшей степени твердо и в заключение говорит следующее: «Отлично, если Ваше Высочество не желаете соблюдать по отношению к итальянцам справедливости, которой они заслуживают, я найду ее у императора». И с этими словами генерал кладет свою шпагу на стол принца. Принц возвращает ему шпагу и старается его успокоить. Теперь первый раз итальянцы вспомнили, что принц Евгений — не итальянец.

19 июля. Движение на Березино. Находим по дороге множество печатных прокламаций, оставленных для нас русскими; переписываю несколько отрывков:

«Итальянские солдаты! Вас заставляют сражаться с нами; вас заставляют думать, что русские не отдают должной справедливости вашему мужеству; нет, товарищи, они ценят его, и вы в час битвы убедитесь в этом. Вспомните, что вы находитесь за 400 миль от своих подкреплений. Не обманывайте себя относительно наших первых движений; вы слишком хорошо знаете русских, чтобы предположить, что они бегут от вас. Они примут сражение, и ваше отступление будет затруднено. Как добрые товарищи, советуем вам возвратиться к себе; не верьте уверениям тех, которые говорят вам, что вы сражаетесь во имя мира. Нет, вы сражаетесь во имя ненасытного честолюбия государя, не желающего мира. Иначе он давно заключил бы его. Он играет кровью своих храбрых солдат. Возвращайтесь к себе или, если предпочитаете это, найдите на время убежище себе в наших южных провинциях».

Подобная прокламация, попав к нам в такую минуту, могла бы вызвать у нас некоторое колебание, но на самом деле она возбудила только презрение, мы все смотрим на нее как на оскорбление нашей национальной чести.

Березино, 20 июля. В походе и в лагере только и разговору, что про сцену в Докшицах и про прокламацию русских. Спорят, кому из нас составлять ответ, и самый младший капрал, отправляясь на передовой пост, откуда ведутся разведки, захватывает такую ответную прокламацию, что бы передать ее на передовые позиции русских. Наиболее распространенной является следующая, из которой выписываю главные места:

«Русские солдаты!

Итальянские солдаты удивляются, как вы могли хотя бы на минуту подумать, что их можно соблазнить таким низким способом, тогда как они всегда неизменно слушались голоса чести. Они потеряли к вам прежнее уважение, уважение, которое даже в разгар войны храбрый солдат сохраняет по отношению к своему противнику... Подобная провокация оскорбляет не только тех, к кому она отправлена, но и тех, кто ее отправил...» Отрывок заканчивается так: «Между прочим, этот ответ вам доставит один из наших товарищей-гренадеров — француз». Подписано: «Итальянский солдат».