Василий Болотов - Лекции по истории Древней Церкви. Том IV

Так совершилась память отцов четырех вселенских соборов, патриархов Евфимия и Македония и папы Льва. Осталось оформить дело. Составлен был в Константинополе собор, который должен был рассмотреть целый ряд пунктов. 1-й пункт касался просьбы о восстановлении в диптихах имен Евфимия и Македония и о перенесении их останков в Константинополь, 2-й — о возвращении на кафедры сосланных по делу Евфимия и Македония, 3-й — о внесении в диптихи отцов четырех соборов, 4-й — о внесении в диптихи Льва В., и 5-й — о предании анафеме Севира. Все пункты собором признаны были законными и утверждены.

Дело с монофиситством можно было бы считать оконченным. Сам Севир принужден был бежать в Александрию. Но в дело вмешался Рим, который желал иметь участие в торжестве православия, и это вмешательство послужило скорее на пользу монофиситам. Никакое православное убеждение не было важно с точки зрения Рима, если оно не было запечатлено общением с Римом. Был, таким образом, такой пункт, который не могла решить одна константинопольская власть. Пока разрыв между церквами продолжался, ни один епископ не смел принять решение собора. Тогда сам император взялся уравнять путь для общения. Он отправил послов из сановников с тем, чтобы они подготовили почву для примирения. Но Рим не желал общения, а желал победы и господства, он хотел играть роль ревнителя православия и казнителя еретиков. На заявления посольства Рим ответил, что будут приняты меры с его стороны для восстановления общения.

Именно, в начале 519 года была из Рима послана депутация на восток для принятия в общение отпадших. Этой депутации был предписан полный маршрут, что совершать, как действовать, где останавливаться. На востоке много было таких лиц, которые, так сказать, дышали рим{стр. 362}скою святостью. В православии своих местных епископов сомневались и с ними не имели никакого общения. У этих-то лиц и приказано было папою останавливаться легатам. Шествие с большой церемонией двигалось на восток. Все это отзывалось страшным фарисейством. Какое впечатление производило шествие на местных жителей, судить нетрудно. Эта изолированность легатов от лиц оскверненных возбуждала, конечно, неудовольствие жителей. Неудовольствие увеличивалось еще более тем, что легатам был дан libellus, требующий подписи всех восточных епископов. Без подписи этого документа епископ не принимался в общение с Римом. Так шествие совершалось до Фессалоники. Фессалоникский епископ сначала согласился удовлетворить всем требованиям формулы, но потом отсрочил подпись на некоторое время, a тем отсрочил и свое общение с Римом.

Наконец, шествие дошло до Константинополя. Здесь оно было встречено с подобающею почестию. Здесь легаты не пожелали вступить в общение с патриархом, настаивая на том, чтобы требования их епископа были исполнены. Они говорили, что если патриарх и Юстин не согласятся на осуждение не принявших Халкидонского собора, то они не могут быть названы православными. Положение константинопольского патриарха было несчастное. Давление двора и сановников принудило его собственноручно подписать libellum и тем признать свое подчинение римскому епископу. Таким образом, патриарх склонил свою голову, а с нею и голову всей константинопольской церкви под власть римского папы. Напрасно патриарх обращался к легатам с просьбою изложить libellum в иной форме, не так обидной для патриарха (на подчинение некогда склонился и Кирилл александрийский), легаты были неумолимы. Иоанну константинопольскому ничего не оставалось делать, как подписать libellum.

«Первое условие спасения, говорилось в формуле [100], состоит в соблюдении правила православной веры и неуклонении от отеческих преданий. Поелику не может быть отменено изречение Спасителя: «Ты еси Петр, и на семь камени созижду церковь Мою » (Mф. ХVІ, 18), то, что́ сказано, подтверждается самым делом: на апостольском престоле всегда невредимою {стр. 363} сохраняется вера православная. Не желая, таким образом, отпадать от этой веры, и следуя во всем установлениям отцов, мы предаем анафеме Нестория — Евтихия и Диоскора — Тимофея Элура — Петра александрийского, — подобным же образом Акакия, бывшего епископа города Константинополя, сделавшегося сообщником и последователем их, а равно и тех, которые упорствуют в общении и соучастии с ними. Посему, как выше мы сказали, следуя во всем апостольскому престолу, мы и проповедуем все, что определено им, обещаясь в будущем времени имена отлученных от общения кафолической церкви, т. е. не соглашающихся во всем с апостольскою кафедрою, не поминать при совершении св. таин. Если же я от этого исповедания позволю себе сделать какой-либо обратный шаг, то я сам делаюсь участником осуждения тех, которых я сам осудил». Этот документа был адресован от лица Иоанна fratri папе…

Таким образом, послы настояли на том, чтобы Акакий константинопольский и его преемники были вычеркнуты из церковных диптихов. В Константинополе имели слабость сдаться на это требование, и омерзительная церемония совершилась 28 марта 519 года. Послы торжественно вошли в Софийский собор и на престоле сами вычеркнули имена прежде умерших патриархов. Епископа константинопольского Иоанна, так сказать, примучили к тому, чтобы он дал подписку в общении с Римом. Константинопольский патриарх в это время имел так мало авторитета, что не мог даже документу о состоявшемся соглашении дать форму общительного послания и принужден был подписаться под привезенной формулой, составленной в Риме, присоединив к ней лишь введение.

Так возобновилось общение Константинополя с Римом. Те лица, которых константинопольский народ на достаточном основании считал светочами православия, были вычеркнуты легатами из общения. Подобный порядок вещей, конечно, был вынужден обстоятельствами, а потому, когда наступили более благоприятные времена, то имена их снова были внесены в диптихи, a Евфимий и Македоний были признаны святыми. Между тем папа думал, что его постановления исполнятся немедленно, и с удивлением не получал утешительных известий от легатов. Но римские легаты и не могли его радовать, потому что провинции, свободные {стр. 364} от давления власти, решительно отказывались выполнять требования папского двора. Они действовали совершенно самостоятельно. Лиц, вычеркнутых римскими легатами из общения, они не вычеркивали и libellum не подписывали.

Главное препятствие к восстановлению общения между Римом и Константинополем обнаружилось в Фессалонике, — на средине пути из Рима в Константинополь через Балканы. Епископ фессалоникский Дорофей отложил подпись libelli, пока он не будет подписан патриархом константинопольским. Когда в Константинополе выяснилось, что некоторые провинции не желают вычеркнуть из диптихов имена константинопольских патриархов, тогда состоялась попытка соединить Фессалонику с Римом. В сентябре или октябре 519 г. прибыл сюда легат Иоанн по делу о соединении (уже в своем послании к легатам от 13 октября 519 г. Гормисда сообщает им, что до него дошли слухи о происшедшем в Фессалонике). Еще летом в Македонии был собор, где комит Ликиний хлопотал о воссоединении. Теперь этот Ликиний был назначен в Фессалонику в качестве представителя гражданской власти. Участие гражданского чиновника отразилось неблагоприятными последствиями в фессалоникском деле. За две недели до прибытия легатов Дорофей созвал собор, на котором постановил, чтобы в окрестностях Фессалоники было прекращено богослужение. Подобная мера не была новою. Еще собор Сарагосский [380 г.], подозревая народ в увлечении ересью, постановил, чтобы с 17 декабря по 6 января богослужение в приходских церквах было прекращено, и чтобы народ собирался для молитв только в одной главной церкви. Но эта мера не была постоянною и потому произвела сенсацию в народе. Народ толпами устремился в город и усилил там элементы черни. Распространен был слух, что можно опасаться гонения за веру. Было объявлено, чтобы те, у кого есть младенцы, поспешили окрестить их. И вот Дорофей в одно время окрестил более 2.000 младенцев. В виду возможности гонения стали запасаться святыми дарами. В кафедральной церкви их раздавали целыми корзинами. Народ ожидал, кто же будет гонителем. И вот являются в Фессалонику комит Ликиний и легат епископ Иоанн, которые объявили, что желающие соединиться с Римом должны подписать у Дорофея libellum. Римскому легату в собрании было {стр. 365} предложено исправить некоторые пункты libelli, но тот отказался, говоря, что на это не получено разрешения папы. То же повторилось и на другом совещании. Народ возмутился, собрался у дома «католика» Иоанна, потому что здесь остановились легаты и Ликиний, мнимый гонитель веры. Этот Иоанн католик, «всегда отделявшийся от общения с Дорофеем из-за Халкидонского собора» и потому навлекший на себя общую вражду, был убит со своими рабами. Легату Иоанну пробили в двух местах голову, и он вынужден был укрыться в базилике. Там послам советовали уехать ночью из Фессалоники, но они отказались, опасаясь быть брошенными в море, и просили себе охраны у гражданской власти. На следующий день, несмотря на то, что восстание кипело, они благополучно успели выбраться из города. Когда же Ликиний объявил, что за произведенное волнение жители Фессалоники будут наказаны императором, последовал новый взрыв крещений.