Василий Болотов - Лекции по истории Древней Церкви. Том IV

С воцарением Ирины (797) изгнанники («схизма» которых нашла не незначительных подражателей) возвратились со славою и восстановили общение с Тарасием, который отлучил от священнослужения авву Иосифа (игумена и эконома). Императрица назначила Феодора игуменом Студийского монастыря в Константинополе, и эта славная обитель св. Предтечи расцвела под управлением высокообразованного, энергичного, полного самоотвержения игумена: с 12 число братий возросло до 1000 (строгий общежительный устав, физический труд, книжные занятия). Сам Феодор [182]стал столь влиятельным лицом, что легко было усмотреть в нем желательного для православных преемника Тарасию.

Этот знаменитый патриарх скончался 18 февраля 806 г. Имп. Никифор понимал, как будет неудобен для его политической программы патриарх в духе и силе Феодора, не знающий компромиссов при защите независимости церкви, и потому предложил самому Феодору указать «достойнейшего» в преемники Тарасию. Игумен студийский уклонился от этого лукавого предложения и выразил только желание, чтобы выбор был произведен согласно прав. 3 Никейского второго собора: «всякое избрание — — делаемое мирскими начальниками, да будет недействительно — — ибо имеющий произвестися во епископа, должен избираем быти от епископов» (πάσαν ψήφον γινομένην παρά αρχόντων — — ακορον μένειν — — δει γάρ τον {стр. 569} μέλλοντα προβιβάζεσθαι είς επισκοπήν, ύπο επισκόπων ψηφίζεσθαι). Но при дворе наметили уже преемника Тарасию в лице «асикрита Никифора», который и был рукоположен в самый день пасхи, 12 апреля 806 г. «Платон же и Феодор, игумены Студийской обители, не согласились с хиротонией Никифора, но сильно противились, задумавши отделиться по той благословной причине, что не следует из мирян прямо восходить на епископию. Царь Никифор вознамерился было изгнать их из города, но отменил решение, так как некоторые отсоветовали, указав, что не похвальна будет хиротония патриарха при сопротивлении вышеназванных (оύκ έπαινετήν εσεσθαι τήν τού πατριάρχου χειροτονίαν επί τη τών προειρημένων άποχειροιονία [rejectio]) и при разрушении такой обители, где около 700 монахов находятся под управлением Феодора». Этот разрыв был, впрочем, преходящий: православный Никифор был симпатичен Феодору, и в Студии стали возносить имя нового патриарха.

Но их отношения были снова возмущены все из-за того же прелюбодейного брака. Авва Иосиф, эконом, венчавший Константина, оказал важную дипломатическую услугу, и император настоятельно, просил патриарха наградить Иосифа, как «виновника мира», возвратить ему самому мир, разрешив его от запрещения в священнослужении. Патр. Никифор уступил царской воле, и «Феодор, игумен студийский, и Иосиф, брат его и архиепископ фессалоникский, вместе с затворником Платоном и остальными их монахами (имея на своей стороне сочувствие и многих епископов), отступили от общения с святейшим патриархом Никифором из-за Иосифа эконома; а царь Никифор, воспользовавшись случаем, собрав многих епископов и игуменов, приказал составить против них собор, которым они были изгнаны из обители и из города и отправлены в ссылку, в месяце январе 2 индиктиона (809 г.)». По воцарении Михаила I, последовало возвращение Феодора и «сущих с ним» в Студийскую обитель. Патр. Никифор отлучил авву Иосифа эконома, и с тех пор Феодор стал советником и сподвижником патриарха.

б) Другой вопрос, подавший повод к разделению — вопрос о казни epетиков. Речь шла о так называемых манихеях, т. е. павликианах и афинганах (άθιγγάνων) во Фригии и Ликаонии — сектах, обвиняемых «во всякой душевной {стр. 570} и телесной нечистоте и демонослужении (δαιμόνων λατρείας»). Ревнители убедили императора Михаила I издать закон о смертной казни павликиан и афинганов [183], и мотивировали законность такой меры местами Писания: Деян. V 3–10; Римл. I, 32; Числ. XXV, 7. 8; .3 Ц. ΧVΙΙΙ, 40, и примером Иоанна Постника, патр. константинопольского, который убедил имп. Маврикия в 583 г. казнить смертию волшебника Павлина, воспользовавшегося для волхвования св. потиром (Theophylact. Simocatta, I, 11). Решительным противником смертной казни еретиков выступил Феодор Студит. Он исходил из 2 Тим. II, 24–26; Матф. XIII, 29 (с объяснением Златоуста). В точности исторического известия об Иоанне Постнике он сомневался, ссылки на Илию и Финееса считал к делу не относящимися в виду Лук. IX, 54–56; Мф. V, 21. 22. 27. 28 (различие между ветхим и новым заветом), патриарху «дерзновенно сказал, что церковь не мстит мечом», — и он согласился с этим, — императору сказал: «не угодно Богу такое убийство» (Theod. Stud. ер. 155). Феодор достиг того, что указ был отменен — к неудовольствию ревнителей, которые находили, что «κακάτροποι σύμβοολοι», отвергавшее справедливость смертной казни, «εδογμάτιζον άμαθώςμή έξείναι ίερεύσιν άποφαίνεσθαι κατά ασεβών θάνατον, κατά πάντα ταίς θείαις γραφαίς έναντιούμενοιπερί τούτου», что сектанты несомненно не раскаются.

в) Вопрос о выдаче перебежчиков. После значительных военных успехов, болгары в 812 г. готовы были заключить мир с империей. Одним из условий его они поставили выдачу им перебежчиков (точнее — обмен перебежчиками). Эти условия мира были в 715–716 г. приняты импер. Феодосием и патр. Германом. Михаил I представил эти условия на рассмотрение патриарха и митрополитов никейского и кизикского, «συμπαρόντων — по выражению Феофана, который и здесь расходится во взглядах с Феодором Студитом — καί τών [κακών] παρασυμβούλων συν Θεοδώρω, τω ήγουμένω {стр. 571} τών Στουδίου», Патриарх и митрополиты признали условия мира удобоприемлемыми, а «дурные советники» (οί δέ κακοί σύμβουλοι) — нет. «Нельзя, утверждали они, признать условий, ведущих к нарушению божественной заповеди Иоан. VI, 37». По мнению Феофана, болгарских перебежчиков в империи в это время или вовсе не было, или было такое ничтожное число, что приходилось их спасению предпочесть спасение многих византийцев и руководствоваться повелением апостола 1 Тим. V, 8, тем более, что самое имя патр. Германа должно бы служить ручательством, что подобные мирные условия нравственно непредосудительны. Голос Феодора Студита превозмог и здесь. Война с болгарами продолжалась и повела к отречению Михаила I от престола и воцарению Льва V Армянина.

Лев V, император с 10 июля 813, венчан был на царство патр. Никифором 12 июля. По-видимому [184], Лев иконоборцам сочувствовал, но к выполнению своего замысла приступил очень осторожно. В кругу своих приближенных он высказывал свое мнение, что бедствия постигают империю (успехи сарацин) «не за что иное, как лишь за поклонение иконам» (διά το προσκυνείσθαι τάς εικόνας καί άλλο ουδέν), и доказывал это тем, что императоры иконоборцы и царствовали и умирали благополучно, а их преемники несчастно. Сочувствующее иконоборству нашлись не только в среде военных, но и между представителями иерархии. Таковы были Антоний, монах и епископ силлэйский (бывший константинопольский юрисконсульт), Иоанн грамматик, которому император поручил собирать патристические доказательства против иконопочитания, один придворный протопсалт, произведший на императора впечатление чтением слов Исаии XL, 18. 19.