Виктор Илюхин - "Катынское дело". Проверка на русофобию

Несмотря на это, 31 марта — 3 апреля 1925 г. на конференции Генеральных штабов Польши, Латвии и Эстонии было принято решение о координации действий разведок этих стран против СССР. Распределены зоны разведки на территории нашего государства, достигнута договоренность об обмене развединформацией.

1927 г. был отмечен всплеском новой международной антисоветской кампании, в ходе которой выдвигались планы развязывания интервенции против СССР. Частью этой кампании стало убийство советского полпреда в Варшаве Войкова.

Эта кампания была продолжена в 1930 г., после того, как Папа Римский Пий XII призвал верующих к «молитвенному походу» против СССР. Правительство католической Польши живо откликнулось на инициативу Ватикана. В ходе состоявшихся в течение 1930 годов обменов визитами между правительственными делегациями Эстонии и Польши постоянно обсуждались планы военного нападения на СССР.

Упомянув о советско-польском договоре о ненападении 1932 г., авторы «Заключения» пишут: «Ошибочно было бы приписывать польской стороне прогерманский, прогитлеровский курс. Ю. Бек, польский министр иностранных дел, действовал с позиции равной удаленности от Германии и России — «двух врагов». На самом деле «равной удаленности» не существовало.

Крен польского правительства в сторону Германии усилился после прихода к власти Гитлера. В своих беседах с польским посланником Высоцким в мае 1933 г. Гитлер всячески подчеркивал не только «миролюбие» и «уступчивость» Германии, но и «общность задач» двух стран в борьбе против «угрозы с Востока». Приведенные заявления нашли отклик в правящих кругах Польши, которые подогревались новыми призывами к общей борьбе против коммунизма и рассуждениями о том, что «расположенная на границе Азии» Польша должна сыграть роль «бастиона». Эти слова прозвучали в беседе Гитлера с польским послом Липским 15 ноября 1933 г.

Сближение Польши и гитлеровской Германии нашло выражение в подписании 26 января 1934 г. декларации о мирном разрешении споров.

В это время Германия уже вышла из Лиги Наций и встала на путь милитаризации. Незадолго до подписания польско-германской декларации 19 декабря 1933 г. СССР предложил ряду европейских стран подписать договор о взаимной помощи против агрессии. Предполагалось, что в этом договоре могли бы принять участие помимо СССР и Франции Бельгия, Чехословакия, Польша, Прибалтийские страны, то есть те государства, которые граничили с Германией и могли бы стать жертвами ее агрессии. Однако предложения Советского Союза были отклонены.

В «Заключении» ни слова не сказано о соучастии Польши в разделе Чехословакии, но зато утверждалось, будто правительство Польши с 1936 г. отвергало призывы Германии к совместным действиям против СССР. При этом было сказано, что 25 ноября 1936 г. Германия пригласила Польшу присоединиться к Антикоминтерновскому пакту, но она не согласилась с предложением. На самом деле 25 ноября 1936 г. так называемый Антикоминтерновский пакт был подписан между Германией и Японией, а Польше в тот день никто никаких предложений по поводу присоединения к этому пакту не делал. В то же время совместные действия Германии и Польши по срыву Восточного пакта, разделу Чехословакии, по плану раздела Прибалтики имели явную антисоветскую направленность.

Дипломаты, а также иные должностные лица Польши и Германии длительное время вели между собой переговоры об укреплении своих связей и возможном захвате земель Советского Союза. При этом высказывалось мнение, что Украина стала бы зоной влияния Польши, а северо-запад России — зоной Германии.

Авторы «Заключения» умалчивают о том, что польское правительство 11 мая 1939 г. отвергло предложение Советского правительства о заключении договора о взаимопомощи. Польша сохраняла верность своему антисоветскому курсу.

Умалчивается и о том, как западные державы затягивали решение вопроса о принятии срочных мер по оказанию отпора гитлеровской агрессии начиная с весны 1939 г. Когда переговоры с представителями Англии и Франции о заключении соглашения о военном сотрудничестве начались 12 августа 1939 г., советская делегация заявила о готовности направить для борьбы против агрессии 120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5 тысяч тяжелых орудий, 10 тысяч танков, 5 тысяч самолетов. Однако вскоре выяснилось, что советские войска по вине Польши не смогут приблизиться к армии агрессоров. Можно с полной уверенностью заявить, что при согласии польской стороны с советскими предложениями ситуация в Европе имела бы иной характер, могло быть предотвращено нападение Гитлера на Польшу, его продвижение на восток.

С 17 по 20 августа 1939 г. дипломаты Великобритании и Франции несколько раз обращались к польскому министру Беку с призывом согласиться на пропуск советских войск через польскую территорию, но получили отказ. Об этом нет ни слова в «Заключении», но зато там много высказано набившей оскомину критики относительно советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г.

Объясняя причины подписания СССР договора о ненападении с Германией, авторы «Заключения» утверждали: «Сталин рассчитывал, что путем сделки с Германией, нейтрализовав ее агрессию против СССР ценой раздела Польши, удастся ее «переиграть», потянуть время и столкнуть Гитлера с «оплотом западного империализма»- Англией и Францией». При этом они скрыли, что подписанию договора от 23 августа 1939 г. предшествовало Мюнхенское соглашение от 30 сентября 1938 г., позволившее Гитлеру развернуть агрессию против СССР.

Все это свидетельствует о том, что совершенно очевидно история польско-советских и польско-германских отношений изложена в «Заключении» крайне однобоко. Все, что не отвечает апологетическому восхвалению довоенной политики Польши, выброшено из повествования, ряд утверждений откровенно лжив. В результате политика Польши в отношении СССР и гитлеровской Германии искажена до неузнаваемости.

Такой же метод произвольной манипуляции с историческими и иными фактами авторы «Заключения» использовали и при изложении других аспектов так называемого «Катынского дела».

В частности, договор о ненападении между Германией и Советским Союзом от 23 августа 1939 г. и германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 г. «экспертами» определены как волюнтаристские решения Сталина и верхушки партийно-государственного аппарата, навязанные стране и противоречащие интересам независимости ряда третьих стран. Фактически весь анализ опять-таки сведен только к «интересам» других государств, в первую очередь Польши, и нигде не говорится об интересах Советского Союза — они отброшены за ненадобностью.