Кирилл Резников - Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра

«МЕЩАНКА. Так будет ли теперь народу облегчение, понять не могу?

МУЖИК. Будет, когда камень почнёт плавати, а хмель почнёт то1гути».

Камень и хмель взяты из договора о «вечном мире», заключённом в 985 г. князем Владимиром с эмиром Булгарии. «Вечный мир», как обычно, сменился войной.

Горенштейн не смягчает жестокости Петра, стоящего над моралью и чуждого угрызений совести после убийства сына. Но он и восхищается Петром. В письме от 22 сентября 1997 г. дирекции петербургского Александрийского театра он цитирует слова Герцена, что «Пётр был первой свободной личностью в России», и добавляет: «Эти герценовские мысли очень близки пушкинскому взгляду на Петра государя-революционера. В своей работе я старался следовать именно такому пониманию Петра — детоубийцы. Жестокость сыноубийства — трагический протест мёртвому духу и мёртвым душам российской истории. Такого Петра — медного и телесного — хотел бы я увидеть на сцене».

«Детоубийцу» поставили в Москве в театре им. Вахтангова в 1990 г. Режиссёр Пётр Фоменко дал пьесе новое имя — «Государь ты наш, батюшка», по названию стихотворения А.К. Толстого. В 1992 г. «Царь Пётр и Алексей» («Детоубийца») в постановке Владимира Бейлиса появился в репертуаре Малого театра. Обе постановки — антипетровские. В 1998 г. «Сказание о царе Петре и убиенном сыне его Алексее» поставил в Александрийском театре Александр Галибин. От Горенштейна в спектакле осталось мало — в финале на сцену выплывает недостроенная галера; на ней возвышается монументальный Пётр. Народ обступает галеру, и государь произносит речь. Спектакль не без подтекстов, но антипетровским его не назовёшь. В 2003 г. «Пётр и Алексей» (тот же «Детоубийца») был поставлен Владимиром Гурфинкелем в красноярском театре им. Пушкина. Здесь Пётр вызывает сочувствие — это несчастный отец, страдающий, что не сумел воспитать наследника. Прочтение пьесы Горенштейна сменило знак — от антипетровского в начале 90-х до пропетровского на рубеже тысячелетий. Маятник народных чувств качнулся в сторону государственности, и служители Мельпомены уловили его движение.

Место Петра в новой России.В Российской Федерации с самого начала возникли проблемы с идеологией. Социализм советского образца был отвергнут в пользу западного либерализма. Но после недолгой эйфории пришло разочарование. Кроме захвативших общую собственность олигархов и чиновников, никто не выиграл от воплощения западных идей в России. Со временем разочарование сменилось неприязнью. Власть имущим пришлось обратиться к уваровской триаде, несколько её отреставрировав: сохранили православие (добавив ислам, иудаизм и буддизм для инаковерующих), заменили самодержавие демократией, русских переделали в россиян, и в таком виде объявили государственной идеологией. В новой идеологии видное место заняла история царской России, и в ней ярчайшей звездой засиял Пётр Великий.

Для новой мифологии Петр подходил идеально — он был государственник, западник и реформатор, и хотя его реформы были болезненны, они привели к процветанию России. Петра обласкали: городу Ленинграду вернули имя Петра, в Петропавловской крепости установили сидящего Петра — дар эмигранта Михаила Шемякина (1991), в Москве воздвигли огромный памятник Петру работы Зураба Церетели (1997), появились памятники Петру в Астрахани (2007) и Сочи (2008). Как и в царской России, Петра печатают на деньгах — памятник Петру в Архангельске украсил 500-рублевую банкноту. О царе-реформаторе пишут в учебниках. Историки публикуют книги: «От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII в. Опыт целостного анализа» (1999) Александра Каменского, «Пётр I» (2003 г.) Николая Молчанова, «Петр I. Начало преобразований. 1682—1699 гг.» (2010) сотрудников Института истории РАН.

Книжный рынок России предлагает товар на любой вкус, в том числе по истории. Переиздаются старые и публикуются новые исторические биографии. Иногда — это приобретение для читателя. Так была переиздана книга Казимира Валишевского «Пётр Великий» (1895). Валишевский — поляк, писавший по-французски, написал лучшую, как считают, биографию Петра-человека. В 1980 г. у Валишевского появился достойный соперник — американский историк Роберт Мэсси опубликовал монументальную книгу о Петре и его времени — «Пётр Великий. Его жизнь и мир». На русском языке книга была издана в 1996 г. под названием «Пётр Великий». Расследованию обстоятельств смерти Петра посвящена интересная статья Сергея Аксененко «Загадка смерти Петра Первого» (2007).

Пётр — антигерой фолк-хистори.Появились и книги, претендующие на раскрытие спрятанной исторической правды о петровской и допетровской Руси. В их числе видное место занимают книги Александра Бушкова и Александра Буровского. Авторы называют свои труды исторической публицистикой; критики относят их к фолк-хистори. Писать «историческую публицистику» Бушков и Буровский начинали в тесном взаимодействии: к первой исторической книге Бушкова Буровский написал послесловие; вторую они опубликовали в соавторстве. Дальше их пути разошлись, но оба автора продолжают выпускать книги, где один из главных антигероев — Пётр Первый.

Фолк-хистори по Бушкову. К началу публикации цикла книг по «исторической публицистике» Бушков был уже популярным автором боевиков и героических фэнтези. В 1997 г. вышла из печати его первая историческая книга — «Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы». Эту книгу, пересматривающую не только историю, но хронологию по Н. А. Морозову и А.Т. Фоменко, считают классическим примером фолк-хистори. Вслед за Фоменко Бушков сообщает, что не было никакого нашествия монголов и что Русь — это и есть Орда, но он идёт ещё дальше и утверждает, что Россия — это Китай и что русские — это китайцы. Историк Глеб Елисеев написал на труд Бушкова разгромную рецензию, в которой обсудил самые вопиющие нелепицы книги, но обошел стороной главы о Петре I.

Раздел о «Драконе московском» — Петре, лишён экзотики первого раздела книги: в нём Бушков просто собрал и повторил отрицательные суждения о Петре историков и писателей. Часто без ссылок на предшественников. Впрочем, установить их несложно. Об отсталости государственных заводов Петра по сравнению с частными мануфактурами писал в 1980-е гг. Евгений Анисимов. О крепостническом пути развития промышленности России можно прочитать не только в «Очерках истории СССР. Россия в первой четверти XVIII в» (1954), но и у дореволюционных историков. Даже эпатажное заключение Бушкова — «Пётр I самостоятельно не придумал ничего толкового. Все, что он делал, было лишь продолжением преобразований, начатых за десятилетия до его появления на свет...» — лишь грубое повторение высказываний Ключевского и Милюкова.