Кирилл Резников - Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра

Троицкий келарь, как всегда, приукрасил свою роль в событиях. На решение Пожарского послать часть войска под Москву повлияли не просьбы старца, а сведения о перемещении армии Ходкевича. Старец Авраамий молил Минина и Пожарского «поспешите» в конце июня, а первый отряд из 400 конных дворян во главе с Михаилом Дмитриевым был послан через две с половиной недели — 15—17 июля. Ещё через полторы недели были посланы 700 конных с князем Лопатой-Пожарским. Дмитриев пришел в Москву 24 июля, Лопата-Пожарский — 2 августа. Вопреки записи Авраамия, Лопата-Пожарский не сражался с казаками Заруцкого: ко времени его прихода под Москву Заруцкого там уже не было. В ночь 28 июля атаман с 2000 казаков снялся с лагеря и ушел по коломенской дороге. Большая часть казаков осталась с князем Трубецким под Москвой.

Пожарский выступил из Ярославля 27 июля, на другой день после утверждения договора с Новгородом. Войско с пушками и обозом двигалось медленно и 29 июля ещё находилось в 29 верстах от города. Отсюда Пожарский направил войско под началом князя Хованского и Кузьмы в Ростов, а сам с малой дружиной поехал в Суздаль, в Спасо-Евфимиевский монастырь, поклониться гробам родителей. Затем князь вернулся к войску. В Ростове он вместе с Мининым посетил Борисоглебовский монастырь, где подвизался затворник Иринарх, ещё раньше приславший им повеление идти без боязни, что узрят они славу Божию и Заруцкого в Москве не застанут. В Ростове Пожарский и Минин пришли к подвижнику за благословением. Он их благословил и дал в помощь свой подвижнический крест, с которым Пожарский не расставался под Москвой.

14 августа ополченцы пришли к стенам Троицы и были торжественно встречены архимандритом Дионисием с братией. Но в ополчении засомневались, идти ли сразу к Москве или сначала заключить договор с казаками, чтобы друг на друга не нападать. Пока сомневались, из Москвы явились дворяне и казаки с вестью, что Ходкевича следует ждать с часу на час. Стало не до договора. Перед выходом архимандрит начал благословлять войска. И тут задул от Москвы встречный ветер. Ратные опечалились, со страхом подходили к образам и прикладывались к кресту из рук архимандрита, кропившего их святою водою. Но когда этот священный обряд был кончен, ветер переменился и с силою подул в тыл войску так, что всадники едва держались на лошадях. Тут все повеселели и стали обещать помереть за дом Пречистой Богородицы, за православную христианскую веру.

Перед битвой. Пожарский выступил от Троицы 18 августа. Он отправил вперед отряд стольника князя Василия Туренина, приказав стать у Чертольских ворот, и дозорных к Арбатским воротам — разведать место для обустройства лагеря. Земское войско торопилось — расстояние от Троицы до Москвы прошли за два дня. Первую ночь ночевали в пяти верстах от столицы, на берегу Яузы. В течение ночи Трубецкой несколько раз посылал гонцов, приглашая всех в свой лагерь у Яузских ворот. После ухода Заруцкого там осталось много пустых землянок и изб, пригодных для жилья. Дворяне, окружавшие Пожарского, отвечали в один голос: «отнюдь тово не быти, чтобы нам стати вместе с казаками». На другой день, когда ополчение двинулось к Арбатским воротам, к Пожарскому пожаловал Трубецкой и лично пригласил его войско в свой лагерь. Пожарский повторил, что «отнюдь вместе с казаками не стаивать».

Такой ответ возмутил Трубецкого и разозлил казаков. Но Пожарский не мог пойти против воли войска, да и не хотел. Были и другие соображения. Даже если дворянам удалось бы поладить с казаками, проблемой оставался князь Трубецкой. По местническим порядкам он, как боярин, пусть Тушинский, был выше Пожарского и стал бы главным воеводой ополчения. Вверять сомнительному по поступкам человеку свое детище — ополчение, ни Пожарский, ни Минин не желали. Был и тактический резон. Яузский острог, расположенный на юго-востоке Москвы, был местом удобным, чтобы отсидеться, но не остановить поляков. Ведь Ходкевич должен был прийти с запада. Поэтому Пожарский решил встать у Арбатских ворот на западе Москвы. Тем самым гетману перекрывался прямой путь в Кремль. Решение Пожарского (и Минина) разбить лагерь на направлении главного удара говорит о желании сражаться до конца.

Весь день 20 августа войско Пожарского обустраивалось, готовясь к приходу Ходкевича. Ополченцы расположились по валу западной стороны Земляного города или Скородома, кольцом окружавшего Белый город. Стратегически важную часть — от Арбатских до Чертольских ворот, — занимали основные силы под началом Пожарского, к югу от них — от Чертольских (Кропоткинских) ворот до Алексеевской башни на Москве-реке стоял отряд князя Василия Туренина. На юге, в Замоскворечье, расположились казаки Трубецкого. У Крымского двора (близ нынешнего Крымского моста) у них был табор, а в тылу находилось два острожка — Клементьевский и у церкви Св. Георгия (рядом с Замоскворецким мостом). Не имевший тяжелой кавалерии Трубецкой попросил Пожарского дать ему конницы и тот передал пять сотен конных дворян.

Ходкевич не заставил себя ждать. 21 августа он разбил лагерь на Поклонной горе, в шести верстах от позиций Пожарского. Поляков сопровождали 400 возов с продовольствием, привезенных для голодающего гарнизона Кремля, но на пути стояли ратники Пожарского. О численности сторон по сей день идут споры. Польские участники сражения в обычной для них манере в разы завышают число русских и занижают собственные силы. Иосиф Будило (Юзеф Будзилло) пишет о десятках тысяч русских против нескольких сот конных и 1500 пехотинцев у Ходкевича. Русские не приводят цифр, но отмечают многочисленность поляков. Пожарский в победной реляции сообщает, что поляки наступали «надеясь на множество людей». В «Новом летописце» ред. М.А. Оболенского о сражении сказано: «Яко малыми людьми Бог поразити может множество сильных». Грек на русской службе, архиепископ Арсений, сидевший с боярами в осажденном Кремле, пишет о 40-тысячном войске Ходкевича.

Н.И. Костомаров собрал сведения о войске Ходкевича и получил, что с гетманом, кроме «старого полка» (2 тыс. чел. на 1611 г.), было 8 тыс. запорожцев, 1500 пехоты, несколько сот конных, приведенных князем Корецким, «и неопределенное число вольных охотников» [117] Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства. С. 744. .

П.Г. Любомиров в диссертации «Очерки истории нижегородского ополчения» (1915) провел анализ количества и состава войск, встретившихся в 1612 г. в битве под Москвой. Всего русских было 10—12 тыс. человек: у Трубецкого 2500 казаков, у Пожарского 1500 казаков, до 1000 стрельцов, 3—3,5 тыс. конных дворян, остальные — ополченцы из посадских и крестьян. У Ходкевича также было 10—12 тыс. человек, ещё 3 тыс. поляков сидели в осаде в Кремле и Китай-городе. Общее заключение автора, что встретившиеся под стенами Москвы противники по численности были примерно равны [118] Любомиров П.Г. Очерки истории Нижегородского ополчения. М, 1939. С. 150. . Г.Н. Бибиков считает, что русских было 10 тыс., а поляков 15 тыс. [119] Бибиков Г.Н. Бои русского народного ополчения с польскими интервентами 22—24 августа 1612 г. под Москвой // Исторические записки. Т. 32. М., 1950.