Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Усиливалось налоговое обложение, вызывавшее побеги крестьян и запустение сел и деревень. Так, в жалованной грамоте Василия II митрополиту Ионе, выданной не ранее 1448 г., говорится, что принадлежащие ему восемь сел в Юрьевском уезде «опустели от татар да от потугов не по силе». Вследствие этого крестьяне указанных сел «разошлись по иным местом, а живущих деи людей осталося мало» [2344] АФЗХ, ч. 1, стр. 129, № 145. .

В другой своей работе я пытался показать, что в период феодальной войны усилился массовый расхват феодалами черных крестьянских земель. Это была острая борьба среди представителей господствующего класса за землю и феодальную ренту. В связи с этим обострялись классовые противоречия. Усиливались «разбои» и «татьба» как формы их проявления.

В народе сохранилось воспоминание о тяжелых для населения судебных порядках, установившихся при Шемяке (взяточничество, вымогательство, притеснения судьями населения). Конечно, такие порядки не представляли собой чего-либо характерного для политики, проводившейся именно Шемякой. И при других князьях судьи не отличались особенным нелицеприятием. Но, очевидно, с вокняжением Дмитрия Шемяки в Москве, в условиях общей хозяйственной разрухи и государственной децентрализации, усилился и судебный произвол. До нас дошел интересный литературный памятник — Повесть о Шемякином суде. Судились два брата земледельца — богатый и убогий. Желая задобрить судью, бедняк при допросе по каждому делу показывал судье камень, завернутый в платок, а судья думал, что убогий сулит ему золото, и поэтому постарался решить дело так, чтобы удовлетворить обвиняемого.

Перед нами демократическая сатира на феодальное судопроизводство, причем ряд исследователей считали прототипом судьи Шемяки галицкого князя Дмитрия Юрьевича Шемяку. С пересмотром этой традиционной точки зрения выступил недавно И. П. Лапицкий, который датирует разбираемую повесть 60-ми годами XVII в. и видит в ней сатиру на приказно-воеводский суд этого времени. Что касается имени Шемяки, то И. П. Лапицкий считает, что это одно из имен, весьма распространенных в XVII в., не имеющих никакого отношения к галицкому князю XV в. Дмитрию Юрьевичу [2345] И. П. Лапицкий , Повесть о суде Шемяки и судебная практика XVII в. (Труды ОДРЛ, вып. VI, М.-Л., 1948, стр. 60–99). . Свою точку зрения И. П. Лапицкий доказывает путем анализа юридических и бытовых терминов, имеющихся в Повести о Шемякином суде, а также выражаемых ими правовых институтов, которые якобы ведут нас к XVII в. Доводы И. П. Лапицкого мало убедительны. В документах XV в. фигурируют упоминаемые в Повести термины, а в судебной практике встречаются соответствующие им понятия. Это можно утверждать в отношении анализируемых И. П. Лапицким слов: «земледелец» [2346] См., например, в сборнике XV в. Троице-Сергиева монастыря, № 762, л. 145 рукописного собрания Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина: «И не токмо окрест обители живоуще и кацеми недоугы съдръжими исцеление получают и от земледелець получивше мнозе работають на монастырь потребнаа». , «пристав», «езд» [2347] См. в Судебнике 1497 г. «Указ о езду» (ст. 30). О приставах говорится в ст. 32 и других того же памятника. , «приказ» [2348] См. в ст. 2 Судебника 1497 г.: «А которого жалобника а не пригоже управити, и то сказати великому князю, или к тому его послати, которому которые люди приказаны ведати». , «истец», «ответчик» [2349] См. АСЭИ, т. I, № 540, 583–592, 594, 595, 604, 607, 607а, 615, 635, 639, 651, 658. , письменная «челобитная» («жалобница») [2350] См. АСЭИ, т. II, № 296: «И судьи возрили в жалобнице, и в жалобнице пишет…». и т. д.

Значительный налоговый гнет, хозяйственное разорение, судебный произвол — все это тяжело отражалось на положении крестьян и вызывало среди них недовольство политикой господствующего класса. К этому надо еще прибавить, что оставался невыплаченным долг Василия II Улуг-Мухаммеду, а пришедшие на Русь вместе с названным князем татарские князьки и феодалы по-прежнему притесняли население. В послании духовенства, направленном Дмитрию Шемяке в декабре 1447 г., говорится, что Шемяка, «злохитръствуя на своего брата старейшего на великого князя» (Василия II), упрекал последнего, что благодаря ему «татарове изневолили нашу отчину Москву». В то же время, по мысли послания, сам Шемяка виноват в том, что «татарове во християньстве живут». «…И те слезы християнские вси на тобе же», — демагогически заявляют церковные иерархи, обращаясь к Шемяке [2351] АИ, т. I, стр. 79, № 40. .

Феодальная война привела к расстройству товарного обращения в стране, что, естественно, не могло не отразиться на положении горожан, купечества. Из грамоты Василия II Кириллову-Белозерскому монастырю середины XV в. узнаем, что во время феодальной войны прервались торговые связи между Устюгом и Вологдой («…коли не тихо в земле, ино и Кирилова монастыря лодья с Вологды на Устюг и на Двину не ходила же с товаром» [2352] ДАИ, т. I, № 186. ). В жалованной грамоте Великого Новгорода Троице-Сергиеву монастырю (выданной не ранее 1448 г.) на беспошлинный провоз товаров по Двине содержится указание двинским боярам, житьим людям, купцам «боронить» монастырского «купчину и его людей, как своих», особенно в том случае, «коли будет Новъгород Великии с которыми сторонами немирен» [2353] ГВНП, стр. 151, № 95. (т. е. в случае феодальных усобиц).

Все вышеизложенное дает основание говорить, что к осени 1446 г. социально-экономическая обстановка на Руси была чрезвычайно неблагоприятной для господствующего класса. Перенапряжение народных сил и разорение Руси в условиях двадцатилетней феодальной войны вели страну к упадку. Хозяйственный и политический кризис, который переживала Русь на более поздней стадии развития феодализма — на рубеже XVI и XVII вв., привел к первой широкой крестьянской войне. В середине XV в., когда еще слишком сильна была хозяйственная и политическая изолированность отдельных районов, условия для такой крестьянской войны в масштабе всей страны отсутствовали. Но обострение социальных противоречий объективно побудило господствующий класс к решительным действиям по преодолению внутренних феодальных междоусобий, дальнейшей государственной централизации и укреплению единовластия. Для этой цели сплотились все феодальные силы: церковь, боярство, широкие слои служилых людей. Движению, направленному против Дмитрия Шемяки, был придан характер общенационального дела. В качестве стимула борьбы был выдвинут лозунг восстановления на великокняжеском столе Василия II как законного правителя.

Феодальная церковь взяла на себя задачу идеологического обоснования начал наследственной монархии. В цитированном уже выше послании духовенства к Дмитрию Шемяке 1447 г. выступления галицких князей против Василия II приравниваются по своей, преступности к согрешению первого человека Адама, которому дьявол вложил в сердце идею «равнобожества». Когда князь Юрий Дмитриевич галицкий проявил «тщание… на начальство великого княжения», то он уподобился Адаму с его «самомнетельством обожения». Экскурсы в область библейских преданий сочетаются в послании духовенства Дмитрию Шемяке с рассуждениями, приравнивающими поведение его и его отца к действиям современных нарушителей общественных порядков — «разбойников», «татей». По словам послания, дьявол «вооружил» Шемяку на великого князя Василия II «желанием самоначалства, разбойнически нощетатством изгонити его, на крестном целованиьи». Отстаивая права Василия II на великое княжение, послание объясняет заботу о свергнутом князе заботой о народе, так как от галицких князей «всему православному христьяньству… въначяле истома и великие убытки почали быть» [2354] АИ, т. I, стр. 76–77, № 40. .