Николай Николаев - ТАСС уполномочен… промолчать

При аварии погиб экипаж в составе 4-х человек:

1) Командир экипажа – военинженер 2-го ранга т. Украинский Яков Григорьевич, член ВКП(б) с 1921 г., по социальному положению служащий.

2) Пилот лейтенант Кучумов Серафим Константинович, кандидат ВКП(б), по социальному положению рабочий.

3) Двое научных сотрудников Исследовательского института авиационно-военной медицины тт. Столбун и Батенко, члены ВКП(б).

Причины аварии точно не известны. По имеющимся данным, субстратостат при посадке попал на высоковольтную линию, вследствие чего вся система сгорела.

Для точного расследования причин на место катастрофы 19 июля в 12 часов вылетела специальная комиссия, созданная по приказу начальника ВВС РККА командарма 2-го ранга т. Локтионова.

Подготовка к полету (материальная часть, приборы, экипаж и все документы) проходила под контролем специальной комиссии ВВС РККА, возглавляемой военинженером 1-го ранга т. Лагутиным (сотрудника Военно-инженерной академии), которая признала ее удовлетворительной с заключением о возможности полета.

Старт был дан 18 июля в 4 ч. 47 мин. утра в присутствии т. Локтионова и прошел успешно и организованно.

Задание на полет было детально разработано, в соответствии с ним положено субстратостату продержаться в течение 5–6 часов, на высоте 10 000 м – в течение 1 часа, тогда как по данным известно, что стратостат пробыл в воздухе с 04.47 по 19.55, то есть 15 часов с лишним, причина этого положения также пока что неизвестна.

Самочувствие экипажа перед стартом было хорошее.

Подробности катастрофы будут сообщены дополнительно с возвращением комиссии».

По-видимому, причина катастрофы была технической. Если бы вина экипажа была хоть маленькой, комиссар обязательно упомянул бы об этом в донесении.

То, что удалось отыскать историку о самом полете и об обстановке вокруг его, не раскрывает причин катастрофы. Акта расследования не обнаружено. Надо сказать, что много дел РГВА еще засекречено. Может быть, документы, проливающие свет на причины катастрофы, хранятся там? Словом, эта страница истории отечественного воздухоплавания пока не закрыта. Изучив все доступные документы, Павлушенко выдвинул свою версию.

Итак, достоверно известно:

1. От удушья экипаж не мог погибнуть, и вместо кислорода другой газ не мог быть закачан в баллоны по причине:

тщательной проверки оборудования перед полетом;

невозможности наступления смерти одновременно для всех членов экипажа по физиологическим особенностям каждого человеческого организма. А о том, что смерть наступила почти одновременно у всех воздухоплавателей, говорит факт, что никто не выбросился с парашютом, а пилоты не начали срочный спуск субстратостата. Кроме того, экипаж был тренирован в барокамере и не был новичком в высотных полетах.

2. Официальная версия гибели была формальной отговоркой. Как можно определить отсутствие кислорода в легких воздухоплавателей после горения 10 800 кубических метров водорода?

3. Экипаж не мог погибнуть в физиологических опытах или из-за неисправности этой аппаратуры. Во-первых, кто-то экспериментировал на себе, а кто-то наблюдал за экспериментом. Во-вторых, аппаратура и после аварийной посадки работала.

Когда высоко в небе увидите реактивный самолет или по телевизору покажут улыбающихся космонавтов на орбитальной станции, вспомните о погибших стратонавтах. Они сделали первые рискованные попытки узнать, может ли человек существовать в околоземном космическом пространстве, и ценой жизней дали утвердительный ответ. Иногда в Филевском парке можно увидеть двух медленно прогуливающихся пожилых людей. Это дочь командира ОИВД Инна Георгиевна Прокофьева и сын начальника стратосферного отделения Фридрих Яковлевич Украинский. Они гуляют по местам своего детства, когда деревья были большими, а в солнечные дни в голубую высь стремительно уходили серебристые стратостаты, которыми командовали их отцы. Кунцево тогда было не пустырем, а центром советского военного воздухоплавания. Советские аэростаты не прятались в чулане, а летали так, что из 23 воздухоплавательных рекордов, регистрируемых ФАИ, 17 принадлежало СССР. За эти достижения многие аэронавты заплатили жизнью. Но если бы им не мешали некоторые людишки, оставшиеся на земле, то число жертв, может быть, было бы меньше, а достижения – значительнее.

Утром 28 сентября 1939 года газета «Известия» опубликовала сенсационное сообщение: «27 сентября около 6 часов вечера неизвестной подводной лодкой в районе Нарвского залива был торпедирован и потоплен советский пароход «Металлист»…» Там же сообщалось, что спустя несколько часов после описанного инцидента неопознанная подлодка пыталась атаковать у эстонского побережья советский транспорт «Пионер», который, чтобы не избежать гибели, был вынужден выброситься на камни. Что и говорить, в военное время такая публикация кого угодно могла повергнуть в панику, особенно правительство Эстонии, в территориальных водах которой произошел трагический инцидент с советским судном. Последствия для этой небольшой, но амбициозной прибалтийской страны могли бы быть самые серьезные. И опасения эти оправдались…

Загадочное происшествие с «Пионером» вполне достойно того, чтобы войти в историю под грифом «секретно». Однако подоплека всей этой драмы, в общем-то, достаточно проста.

Летом 1939 года стало ясно, что СССР не удается заключить с Англией и Францией договор, направленный на обуздание фашистской Германии и ее союзников. Не будем вдаваться в анализ причин, приведших к провалу переговоров, ограничимся лишь констатацией факта. Правительство СССР, посчитав, что теперь оно вправе действовать без оглядки на Запад, поспешило заключить пакт о ненападении с фашистской Германией. Опять же, не станем морализировать на эту тему. В то время такой договор был выгоден нашей стране, это признавал даже Черчилль, никогда не симпатизировавший СССР. Как известно, договор с Германией имел приложение – пресловутые «секретные протоколы», где было зафиксировано, что отныне «зонами советских интересов» становятся восточные районы Польши, Эстония, Латвия и Литва. Если Западную Украину и Белоруссию СССР присоединил под предлогом защиты от наступающих немецких войск, то со странами Прибалтики дело обстояло сложнее. Нужно было получить либо добровольное согласие их правительств, либо изобрести достаточно веский, в глазах мировой общественности, повод.