Николай Николаев - ТАСС уполномочен… промолчать

В тот день в Ленинграде закончилось совещание руководящего состава Военно-морского флота, на котором главком ВМФ адмирал Горшков подвел итоги прошедшего года. Позже военно-морские руководители стали собираться домой, прихватив с собой из центра то, что в те годы было дефицитом. В итоге самолет оказался существенно перегруженным. Положение усугубило то, что пассажиры и экипаж не проконтролировали расположение груза внутри фюзеляжа самолета. Позже комиссия установила, что центровка оказалась за установленными пределами – ближе к хвосту. Это ухудшило аэродинамику самолета, что проявилось сразу после отрыва шасси от бетонки. Последней ошибкой было то, что экипаж начал взлет на несколько сот метров раньше, чем это следовало делать.

Командир экипажа – опытный первоклассный пилот, летавший именно на этом самолете более 10 лет, стал выполнять взлет по входившей тогда в моду зарубежной «экологической» методике – как можно круче набор, чтобы быстро увести от земли гром ревущих двигателей.

На 8-й секунде полета, когда подъемная сила, уменьшаясь вследствие крутого набора высоты тяжелого лайнера, сравнялась с его весом, наступило то самое неустойчивое равновесие, которое в полете ведомо только летчикам-испытателям, проверяющим устойчивость новой машины. Последним фактором, опрокинувшим и самолет, и судьбы членов экипажа и пассажиров, стал сильный встречно-боковой ветер. Предполагая парировать снос, летчики отклонили элероны вправо – на ветер. И именно туда, вправо, повалился многотонный лайнер.

Ни руководитель полетов, ни кто-либо другой из группы руководства полетами не успели произнести ни слова. Лишь штурман корабля, сидящий в стеклянном носу лайнера, сначала с тревогой, а затем с ужасом прокричал несколько раз: «Куда? Куда?! Куда?!!» Он, конечно, не мог представить, что эта страшная фигура – крен почти отвесно к земле – выполнялась не по воле летчиков. Испытатели потом говорили, что спасти положение в первые мгновения правого крена мог лишь энергичный поворот штурвала влево и от себя. Таким образом можно было вывести корабль в горизонтальный полет и набрать скорость.

Расследование трагедии длилось несколько недель и проходило в напряженных спорах между представителями КБ Туполева, бывшего командования ВМФ и МО, летчиков-испытателей. Тем не менее «стрелочником» был назначен командир авиационной дивизии, базирующейся на Дальнем Востоке, полковник Яковлев. В работе совещания он не принимал участия и в момент беды находился за десятки тысяч километров от места события. Однако самолет «Ту-104» входил в отряд управления этой дивизии, и этого оказалось достаточно, чтобы московские начальники свалили на него всю вину.

24 августа 1981 года около Завитинска (район Благовещенска), пассажирский самолет Ан-24 столкнулся в воздухе с военным самолетом Ту-16. Погиб 31 человек. Одна пассажирка чудом спаслась.

…Только потом Лариса Савицкая узнала подробности того, что с ней случилось, как она 24 августа 1981 года упала с неба. Спустя годы ей и самой трудно поверить в то, что было, еще труднее – объяснить: как это могло произойти? Вопросов по-прежнему больше, чем ответов.

Пассажирский Ан-24, рейс 811, на высоте 5220 м, на подлете к аэропорту назначения Благовещенску в 15.21 (время местное) столкнулся с бомбардировщиком Ту-16К, который поднялся за 20 минут до этого с местного военного аэродрома в Завитинске и набирал высоту. Столкновение произошло за облаками, при хорошей освещенности и видимости. На схеме, составленной после аварии комиссией по расследованию, видно, как сначала кабина бомбардировщика врезалась в стабилизатор «аннушки», потом произошел обрыв правого двигателя… В результате катастрофы самолеты полностью разрушились. Погибли все члены экипажей (11 человек), 25 взрослых пассажиров и один маленький ребенок. Но есть в материалах комиссии и список… спасшихся пассажиров. В нем только одно имя: Савицкая Лариса Владимировна, 1961 года рождения.

О том, что происходило на борту, или, точнее, в обломках падавшего на тайгу Ан-24, рассказала сама Лариса. Они только что поженились – студентка Благовещенского педагогического института Лариса Андреева и студент медицинского вуза Володя Савицкий. Ей – 20, ему – 19. А тут сразу сессия, практика. Лишь в августе им удалось поехать в свадебное путешествие. В салоне стюардесса попросила пройти их вперед. Но Лариса почему-то захотела пересесть. И они с Володей прошли в хвост самолета. Лариса села в левом ряду у иллюминатора и сразу заснула, Володя – рядом.

«Я проснулась от удара. В салоне сплошные крики. Вой. Сразу посмотрела на Володю. Лицо – все в крови. Поняла, что его уже нет. И мне вдруг все стало безразлично. И никакого страха, никаких эмоций. И это меня тоже спасло. Самолет падал, меня бросило из кресла через Володю, очнулась я на полу в проходе. Видимо, от удара об пол сломала, как потом выяснилось, правую руку. Но самого удара я не помню. И тут я вспомнила сцену из фильма, который недавно смотрела с Володей, – «Чудеса еще случаются». Как девушка спаслась в разбившемся самолете – она падала в джунгли, в кресле. И я стала думать о спасении. Придвинулась к свободному креслу у иллюминатора. Вцепилась в подлокотники и со всей силой пыталась отталкиваться руками и ногами от пола и сиденья. Меня никто такому не учил, откуда это взялось, я не знаю. Но, как потом выяснилось, я делала правильно… Что происходило с самолетом, толком не видела. В иллюминаторе проносились облака, потом их закрыл сплошной туман, оглушал вой ветра. Самолет не загорелся. Вдруг в иллюминаторе зеленая вспышка. Тайга! Я вся напряглась, собралась. Обломки самолета падали, как я узнала через несколько лет, около 8 минут… Жуткий удар, страшная боль в каждой клеточке тела…»

Заместитель председателя Межгосударственного авиационного комитета Рудольф Теймуразов, который принимал участие в расследовании более 150 авиационных катастроф, считает, что удивительным и счастливым для девушки образом, видимо, совпало два фактора. «С одной стороны, – говорил он, – хвостовая часть салона, как бы хаотично она ни падала, имела несущие свойства, парашютировала, что в значительной мере гасило вертикальную скорость. Обломки приближались к земле совсем не так, как летит камень. И девушку прижимало во время такого полета то к спинке кресла, то к его боковым панелям, потому она и не выпала, хотя не была пристегнута. С другой стороны, удар смягчила березовая роща, и столкновение с землей не оказалось смертельным для Ларисы. Кстати, похожий случай был когда-то под Братском. При катастрофе Ил-18 уцелел солдат, хотя падал тоже с большой высоты….»