Валентина Григорян - Царские судьбы

Свой последний покой Царь-Освободитель нашел рядом со своей так много страдавшей супругой, первой своей любовью.

А через четыре недели после похорон состоялась казнь пяти главных заговорщиков, арестованных полицией. Их повесили всенародно с табличками на груди — «Цареубийца». Среди них были известные террористы-фанатики: Желябов, сын крестьянина, получивший, однако, университетское образование, и Перовская, принадлежавшая к высшим слоям Петербургского общества, племянница Петербургского губернатора. А народ суеверно покупал у палача за немалую плату части веревок, послуживших орудием казни.

В память о мученической смерти императора Александра II на месте его убийства построили храм. Он был освящен при внуке Царя-Освободителя как храм Спаса на крови.

огда умер от ран император Александр II, его сын и наследник не проронил ни одной слезы, как бы тяжело ему это ни далось. Воздавая должное своему отцу, он отдавал распоряжения по приготовлению к погребению убитого царя, одновременно выслушивал поздравления от двора, министров и послов по случаю вступления на российский престол, принимал всевозможные рапорты. Его натура, с одной стороны, жаждала власти, а с другой, он был потрясен расправой над своим бедным отцом и клялся отомстить, и отомстить жестоко, его убийцам. Как только государь закрыл глаза, его наследник, получив наконец право приказывать, отдал распоряжение досконально обыскать весь Петербург, чтобы все подозрительные лица были немедленно арестованы. Нового императора Романова обуревало не столько горе по покойному отцу, сколько жажда мести.

Царь-Освободитель пал от руки, террористов-заговорщиков, мнивших себя исполнителями воли интеллигентной и политически развитой части народа. Некоторые приписывали это либеральному правлению царя, говорили, что своими реформами он распустил Россию, и именно в этом видели причину столь ужасного события. В состоянии шока от злодейского покушения и мученической смерти отца, Александр III вступил на престол. И как только он был провозглашен императором, ему стали поступать письма с угрозами расправы, если он велит казнить убийц царя. Александр находил их на своем письменном столе, в гардеробной, в карманах платья своих детей — вероятно, заговорщики имели сообщников даже в самых высших кругах петербургской знати, а может, и среди приближенных семьи его императорского величества.

Но казнь была свершена, а для охраны своей особы Александр III создал новое учреждение, названное им Императорской главной квартирой: командующий, его помощники, большая свита, врачи и даже придворные духовники входили в ее огромный штат. К ней относилась и канцелярия с большим количеством служащих. Самого же императора окружили неприступной «китайской стеной» охраны.

Преследование подозрительных лиц росло с каждым днем. Новые тюрьмы появлялись словно грибы после дождя. Вступивший на престол сын убитого царя решил «кровью и железом» искоренить все, что могло сокрушить незыблемость самодержавия в России. Он счел своей задачей — единолично властвовать над телами и душами своего стомиллионного народа. Одним из первых распоряжений нового императора было уничтожение самостоятельности Министерства почт и телеграфов и присоединение его к Министерству внутренних дел. Все письма отныне стали вскрываться и прочитываться специально назначенными цензорами.

Что же это был за человек, начавший свое царствование не с милостей, как это делали большинство царей Романовых, а с кнута и палки, как когда-то начинал его дед Николай? Вступил Александр HI на престол в тридцать шесть лет, будучи уже отцом. Внешне это был богатырь. После Петра Великого самая крупная — в прямом смысле слова — фигура на русском троне. Высокого роста, крепкого телосложения, физически очень сильный, он мог шутя согнуть подкову или серебряную тарелку. Один из министров так писал о нем в своих воспоминаниях: «…он не был красив, по манерам был скорее более или менее медвежатый; был очень большого роста, причем при всей своей комплекции он не был особенно силен или мускулист, а скорее был несколько толст и жирен, но тем не менее, если бы не знали, что он император, все бы обратили внимание на эту фигуру, он производил впечатление своей импозантностью, спокойствием своих манер и, с одной стороны, крайней твердостью, а с другой стороны — благодушием в лице…»

Наследником Александр III Романов был объявлен лишь в двадцать лет, после смерти своего старшего брата, скончавшегося от туберкулезного менингита. Поэтому того образования, которое считалось необходимым для наследника престола, он не получил. Основное внимание родителей было направлено на его старшего брата, которому, как наследнику, старались дать должное воспитание и образование. А когда после смерти брата молодого человека засадили за книги, он говорил своим учителям: «К чему мне все это? У меня будут министры. Пусть они и решают сложные вопросы».

В детстве к Александру были приставлены русские учителя. По их отзывам, мальчик отличался тихим нравом, простотой, прямодушием и исключительной добросовестностью. Особую склонность он питал к военному делу, а проходя военные науки, которым молодой человек отдавался с большим увлечением, чем каким-либо другим, он попал в офицерскую среду, и в его характере появилось некое солдафонство: беспрекословное повиновение стало для него высшим критерием в отношениях между подчиненным и начальником. Этим, да еще любовью к порядку и твердостью воли, он походил на своего строгого деда Николая. Вот только внешне он походил не на своих предков, а скорее, на простого русского мужика с рыжеватой окладистой бородой и густыми бровями. Рано появившаяся лысина и высокий лоб делали его лицо очень серьезным и волевым.

Александр II держал своего уже взрослого сына — человека обыкновенного ума и обыкновенных способностей, на некоторой дистанции от управления государством и вообще от государственных дел. Придя к власти, семнадцатый царь Романов медлил с манифестом о своем восшествии на престол. Манифест был издан лишь через восемь недель после смерти отца, причем составлен он был без предварительного совета с министрами убитого императора. В документе провозглашалась незыблемость единой царской власти. Новый царь заявлял, что будет править «с верой в силу и справедливость самодержавия». И это несмотря на подпись, которую он, будучи наследником, поставил под конституционными изменениями в России. Граф Лорис-Меликов, обиженный и рассерженный, спустя пять дней вышел в отставку. За ним последовали и другие сторонники конституции, а дядя нового императора, великий князь Константин, также ранее подписавший манифест, устранился от дел двора.