Михаил Терентьев - Хивинские походы русской армии

Усиленному падежу скота немало способствовало то обстоятельство, что показавшийся было в изобилии подножный корм весь выгорел в последние дни. Много пало еще скота на трудных переходах от Игды до Джамала. Затем остальную часть пути отряд, несмотря на зной и утомление, совершил уже довольно благополучно.

14 мая в Красноводск вступил последний эшелон. Поход был кончен.

Из 3614 верблюдов едва дотащились до конца 800 штук; у Гродекова показано, однако, 1414; какая цифра вернее? Из 457 лошадей пало 143, да в Красноводске до июня еще 34.

Все части войск, по приказанию его высочества, были перевезены на Кавказ и распущены по штаб-квартирам. В Красноводске оставлен лишь небольшой гарнизон, около 3-х рот. Оставшееся излишним от прежней заготовки довольствие и пришедших с отрядом верблюдов приказано было перевезти на судах в Киндерли для доставки мангышлакскому отряду. В это время мангышлакский отряд уже не нуждался.

Спрашивается теперь: для чего ходил Маркозов?

Если он думал дойти до Измыкшира, то ему надобно было взять меньше войск. Если думал сделать демонстрацию, — незачем было так далеко заводить отряд. Каждый гимназист без труда разочтет, что со средствами, какими располагал отряд, невозможно было идти далее кол. Игды обыкновенным порядком, а далее Даудура — и никаким порядком, за неимением хлеба, а также достаточного количества бочонков и верблюдов. Ничем разумным мы объяснить себе не можем этого крайне опрометчивого и рискованного предприятия. Разве предположить, что Маркозов надеялся вызвать на себя какую-нибудь хивинскую партию, расчесать ее и вернуться не с пустыми руками? Но ведь отступление даже и после удачи наши азиатские деятели не уважают.

Еще в Маркозове понятно это нетерпение идти скорее и во что бы то ни стало: ведь он два года ждал экспедиции, два года колесил по степи — надо же вознаградить себя за это. Но как допустил это Золотарев, присланный именно для того, чтобы обуздать излишнюю предприимчивость Маркозова и не дать ему двинуться очертя голову? Ведь он застал еще в Чекишляре последние эшелоны отряда, видел, как плохи и ненадежны верблюды, знал, что бочонков мало, зачем же он деликатничал? Стоило ему проехать вслед за выступившими уже частями 23 версты, и он увидал бы брошенные 138 вьюков!

Итак, к чему же привели Маркозова все несправедливости его относительно туркмен, все хлопоты его уйти в поход как можно ранее, с чем попало и как попало; к чему привела торопливость движения, не позволявшая ему сворачивать на попутный колодезь?

Упустив из виду самые азбучные требования военного ремесла и чуть не погубив отряд, Маркозов имеет, по мнению некоторых, ту заслугу, что послушался голоса благоразумия и отступил… Гродеков на crp. 113 второго издания своего труда говорит: «Это решение в его положении было единственно возможное и потому должно быть постановлено в заслугу Маркозову». Очень странная похвала… В «Материалах» сказано: «Нельзя достаточно выразить удивления и уважения к акту высокого благоразумия — решимости повернуть красноводский отряд назад…»

Неужели это заслуга? Или уж Маркозова считали совершенным идиотом, или не ожидали, чтоб он послушался голоса благоразумия?

Конечно, отряд беспрекословно бы двинулся, если бы было приказано, — и все равно, в какую бы сторону ни было. Другой вопрос: дошел ли бы он?

Читатель припомнит, в каком состоянии были люди, и сам легко ответит на вопрос.

Повторяем: было бы чистым безумием идти куда-нибудь, кроме Красноводска. Самое колебание, незнание, что делать, — уже дурная рекомендация.

К чему было созывать «совет десяти»? Надо было просто отдать приказ по отряду о возвращении в Красноводск.

Мы не можем не отдать должной справедливости войскам красноводского отряда, которые до конца исполнили свой долг, пока не легли на дороге полумертвые! 200 человек, привязанных, как неодушевленные предметы, по бокам верблюдов, служат красноречивым доказательством доблести кавказцев: один переход стоил генерального сражения.

Но если поплатились люди и животные, то дороже всех экспедиция обошлась беднякам-туркменам. Реквизиции по ту сторону Атрека дали 2200 верблюдов, примерно на 140 тыс. руб., а нападение при Игды стоило туркменам худо-худо 90 тыс. руб. (за верблюдов 75 тыс., за баранов 15 тыс.); им пришлось, таким образом, «в чуждом пиру похмелье».

В выигрыше остался, кажется, один только подрядчик Кар-ганов.

Сгруппируем теперь все причины неудачи похода чекишлярского отряда.

Первою следует считать плохую репутацию, заслуженную Маркозовым у туркмен в предшествовавшие годы: обещал платить за верблюдов и не платил, проводников вознаграждал скупо. На это указано нами в своем месте со ссылками на Гродекова. Отсюда невозможность достать верблюдов по добровольному соглашению и неимение достаточного числа проводников.

Второю причиною надо считать выбор починным пунктом похода Чекишляр, а не Белек или даже Красноводск, как ему предлагало и начальство кавказское.

Третью — необъяснимое стремление Маркозова во что бы то ни стало идти в поход, а как это разрешалось ему только в достаточных силах, а достаточные силы стояли в зависимости от соответствующего количества верблюдов, то он ставил в счет всяких верблюдов даже совершенно негодных, лишь бы выступить из Чекишляра. Начальство, таким образом, было введено в заблуждение и отряд выступил в более сильном составе, чем это можно было допустить по количеству и качеству годных верблюдов.

Четвертою — недостаточность заготовленных водоносных сосудов: бурдюков, турсуков и бочонков. Да и те, которые были заведены, везлись несколько переходов пустыми, пока колодцы встречались часто, чтобы не занимать напрасно верблюдов, а это привело к тому, что бочонки рассохлись, а меха на складках потрескались и воду не держали.

Пятою, что дойдя в 1872 г. до Игды и собрав расспросные сведения о дальнейшей дороге до границы Хивы, он не проверил их рекогносцировками и потому не знал истинного расстояния даже до следующих колодцев Орта-кую.

То, что сделал потом Скобелев, «сам-шост», проехав от Измукшира до Ортакую, могли сделать и в 1872 г. несколько проводников и офицеров. Маркозов считал такие рекогносцировки в пустынях неприменимыми, на том основании, что в зависимости от степени усталости расстояния будут казаться то больше, то меньше. Про часы, значит, забыл. И вот, не исследовав вовсе этой дороги, он уверял кавказское начальство, будто дорогу эту знает, а мангышлакской совсем не знает, и потому предпочитает идти из Чекишляра!

Шестою надо считать позднее начало похода. Оренбуржцы выступили зимою. По мнению первого красноводского начальника Столетова, безводное пространство до Измукшира надо проходить в дождливое время, никак не позже марта; значит, из Чекишляра надо выступить в начале февраля. Сам Маркозов по возвращении из рекогносцировки 1872 г. постоянно твердил начальству, что если выступить позже начала марта, то рискует вовсе не дойти до Хивы, и все-таки, когда добывание верблюдов вооруженною рукою задержало его долее предположенного времени, он выступает в конце марта и приходит к безводному пространству в самую жару — во второй половине апреля… Он знал, что ему предстоит 8 дней пути без воды, знал, что с собой поднять воду на 8 дней не может, и все-таки пошел на авось!