Николай Непомнящий - Величайшие загадки XX века

Немцы маскировали свои караваны под чужие, якобы принадлежавшие нейтральным государствам. Но маскировка не помогала, и к началу 1944 года Германия потеряла половину своих транспортных судов. Вот тогда и было решено использовать подводный флот.

В те годы японцы строили крупные субмарины, которые были на 30 м длиннее немецких. Эти гиганты преодолевали 34 тыс. километров без дозаправки топливом и вполне годились для перевозки грузов. В марте 1944 года одна из таких подлодок, 1–52, тайно покинула Японию. На ее борту находилось 300 т груза (в том числе 2,8 т опиума, 54 т каучука и 2 т золота), полный боекомплект, 95 человек личного состава и 14 инженеров, которым в Германии предстояло ознакомиться с новейшими технологиями производства вооружения. Во французском порту Лорьян японскую подлодку дожидалась немецкая субмарина со «встречным» грузом на борту. Немцы приготовили для своих союзников радарные установки, вакуумные приборы, шарикоподшипники и, возможно, окись урана для ядерных исследований.

Американская разведка знала об этой операции абсолютно все. Встреча была назначена далеко от берега, куда не могли долететь самолеты союзников. Но у американцев имелось транспортное судно со взлетно–посадочной полосой на палубе. Благодаря этому мини–авианосцу американская авиация могла совершать налеты на корабли противника даже в открытом море.

Ночью 23 июня 1944 года немецкая субмарина всплыла в условленном месте. Вскоре появилась японская лодка. Трое немецких моряков подошли на лодке к 1–52, передали радар и вернулись. После этого немецкая подлодка сразу начала погружение. До сих пор неизвестно, почему японцы не последовали ее примеру: огромная туша японской субмарины безмятежно возвышалась над мелкой рябью океана. Это была роковая ошибка.

Американский авианосец прибыл в этот квадрат на два дня раньше и уже поджидал свою жертву. Над местом встречи подлодок патрулировали четыре самолета, которые с помощью радаров засекли 1–52 и сбросили осветительные ракеты на парашютах. Японцы поспешили уйти, но плавучий сонар регистрировал шум от гребных винтов, и пилот, ориентируясь на эти сигналы, выпустил торпеду точно в цель…

В 1990 году исследователь Пол Тайдуэлл отыскал в Вашингтонском архиве Второй мировой войны документы о подводной лодке 1–52: сообщения разведки, выписки из судовых журналов и расшифрованные тексты радиоперехватов. Ему на глаза попались записи офицера разведки, из которых он узнал, что на борт было погружено две тонны золота. В апреле 1995 года Тайдуэлл арендовал для поисков подводной лодки российское исследовательское судно. Радары ощупали большой участок дна на глубине 5 тыс. метров. Первые результаты обескуражили искателя сокровищ: на дне не было ничего, похожего на лодку. Но компьютерный анализ неожиданно показал знакомые очертания на расстоянии 16 км от места поисков! Тайдуэлл начал готовиться к подъему ценного груза.

Для выполнения такой сложной операции требовалось заполучить российский корабль «Академик Мстислав Келдыш», который успешно работал на месте гибели «Титаника». 8 ноября судно, оснащенное двумя глубоководными аппаратами «Мир», вышло из Лас–Пальмаса, что на острове Гран–Канария. Оборудование аппаратов не позволяло обследовать лодку изнутри, но Тайдуэлл полагал, что слитки лежат вокруг корпуса, развороченного взрывами.

«Келдыш» достиг точки в 2400 км от побережья Африки и с его борта спустили на глубину 5 тыс. метров оба «Мира». Через четыре часа от начала погружения Тайдуэлл и его помощники разглядели на дне причудливо громоздившиеся металлические обломки и ящики. В инвентарной описи лодки значились 146 слитков золота в металлических ящиках.

Носовую часть субмарины разнесло взрывом, позади рубки зияла огромная пробоина, но открытый входной люк не имел видимых повреждений. Корма уцелела и даже не покрылась донными отложениями. Лодку идентифицировали как 1–52.

С помощью роботов–манипуляторов ящики удалось поднять на поверхность, и охранники Тайдуэлла доставили груз к нему в каюту. Он сам вскрыл их и позже заявил, что во всех находится опиум, но большинство членов экспедиции не поверили боссу. Люди Тайдуэлла открыто роптали, но работу не бросили и добросовестно обшарили большой участок дна вокруг лодки. Однако вместо золота всякий раз поднимали олово. Каждое погружение «Мира» обходилось инвесторам в 25 тыс. долларов, и они начали терять терпение.

Наконец команда Тайдуэлла добралась до металлических слитков под днищем лодки. Они высыпались из грузового отсека, устроенного с внешней стороны корпуса ради экономии места внутри лодки. Под водой эти аккуратные брусочки выглядели многообещающе. Но на поверку оказалось, что и это олово… Поднимать его не стали.

Проникнуть внутрь корпуса пока оказалось невозможным. Экспедиция закончилась полным провалом и принесла ее участникам одни долги. Но Тайдуэлл уверен, что тонны золота ждут искателей приключений в одном из грузовых отсеков 1–52.

В 1716 году прусский король Фридрих–Вильгельм I обратился к Петру I с предложением заключить союз против шведов, рассчитывая с его помощью отвоевать Померанию. Чтобы переговоры шли успешней, он подарил русскому царю Янтарный кабинет, созданный мастерами из Кенигсберга по заказу прусского короля Фридриха I. Вскоре союз Пруссии и России против Швеции был заключен, а Петр в письме из Амстердама сообщил своей супруге, что в Берлине он получил в подарок Янтарный кабинет…

Янтарный кабинет дополнил петровскую коллекцию произведений искусства и был открыт для обозрения. В 1755 году императрица Елизавета Петровна приказала перевезти Янтарный кабинет в Царское Село — здесь отстраивалась летняя резиденция русских монархов. Зал, где было решено разместить Янтарную комнату, был гораздо больше прежнего, и перед создателем дворца Бартоломео Франческо Растрелли встала очень непростая задача. Но в итоге воплощением гения великого архитектора стал праздничный зал изысканной красоты, почти вшестеро превосходивший по своим размерам прежнее помещение Янтарного кабинета. Растрелли удалось так расположить барочные детали и столь удачно дополнить их элементами в стиле рококо, что пребывание в Янтарном зале Екатерининского дворца воспринималось современниками и их потомками как величайшее наслаждение. Вечером дневной свет, заливавший всю комнату через широкий фронт окон, сменялся огнями сотен свечей, тысячекратно отраженных зеркалами. Именно сочетание света и янтаря придавало праздничному залу в Екатерининском дворце особую прелесть. На свету начинали играть мозаичные стены, игра света продолжалась в янтарных рельефах, открывая их глубину и пластичность, их живую, одухотворенную красоту…