Арсен Мартиросян - ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА?

Почему того же не сделал и нарком обороны маршал Тимошенко — ведь просто обязан был по должности и по званию? Не говоря уж об обстановке кануна войны, что и так обязывало быть особо строгим.

Почему тот же Тимошенко хорошенько не «взгрел» того же Павлова и Военный Совет ЗапОВО за хамское неисполнение личной директивы наркома обороны от 11 июня 1941 г. о немедленном приведении в должное состояние и полную боевую готовность вооруженных сооружений первой линии укрепрайонов ЗапОВО, о чем Павлов обязан был донести [645].

Почему вообще только накануне войны — в первых числах июня 1941 г. — вдругвыяснилось, что оперативная плотность огневых точек укрепрайонов ЗапОВО в первой линии составляла всего-то 3 единицы на километр фронта? [646]Кого этим пугать-то собирались, особенно если учесть, что значительная их часть была оснащена пушками калибра 45 мм? [647]Надеюсь, теперь понятно, что за дырки от бубликов были в этом округе?!

Неужто опять не знали, что гитлерюги перед нападением на СССР резко усилили лобовую броню своих основных тогда танков Т-III и Т-IV, и что легендарная впоследствии «сорокапятка» попросту не пробьет ее? Неужели не знали о плотности танков вермахта в прорыве, что выставили по три огневые точки на километр?! [648]

Все знали: рискуя жизнями разведчиков и агентуры, зубастое ГРУ и тогда цепко вырывало у гитлерюг нужную информацию.

А как могло случиться, что даже во второй линии вооруженных сооружений укрепрайонов ЗапОВО из 876 их единиц подавляющая их часть была оснащена только пулеметами? [649]Кого щекотать-то собирались? Танки Гудериана?!

И это на направлении главнейшего из всех главных ударов вермахта — Минск — Смоленск — Москва, о чем Генштаб знал, НКО знало, а гитлерюги знали, что они знают!

Ну так ведь и это еще не все со странным отношением Тимошенко и Жукова к ЗапОВО. Оба они почему-то молча проглотили и другую, еще более дерзкую, еще более хамскую выходку Павлова непосредственно накануне войны.

Речь идет о следующем. Как уже отмечалось выше, по указанию и с санкции Сталина, 18 июня 1941 г. Генштаб дал в округа директиву о приведении войск в состояние боевой готовности в связи с возможным внезапным нападением Германии в ближайшие дни. Все хоть как-то, пусть, в основном, через пень колоду, для отмазки, но исполнили и немедленно отчитались перед Москвой. И только один Павлов внаглую проигнорировал сверхнаиважнейшую директиву Высшего командования, санкционированную к тому же Сталиным! И ведь не просто сверхнаиважнейшую директиву, а прямое предупреждение о возможности внезапного нападения и необходимости в этой связи срочно привести войска в боевую готовность!

Ведь ни одного документа во исполнение этой директивы не было издано ни штабом ЗапОВО, ни тем более самим командующим округом! [650]Все устно! Почему? На что надеялся-то?

И ни Жуков, ни Тимошенко никак не встревожились по поводу даже не столько хамского, сколько откровенно преступного неисполнения командующим ЗапОВО сталь архиважной директивы! Ведь и пальцем не пошевелили, чтобы привести в чувство не просто какого-то там генерала Павлова, а командующего одним из наиважнейших в западной части СССР округов! Того самого округа, напротив которого, т. е. на направлении Брест — Минск — Смоленск — Москва, развернулась к нападению самая мощная группировка вермахта. Но ни Жуков, ни Тимошенко никак не проконтролировали исполнение сверхнаиважнейшей директивы в самом важном округе.

А ведь разведка Лубянки в первых числах июня передала мало чем отличавшийся, если исходить из развединформации того периода, от реально действовавшего в вермахте картографический сценарий прототипа плана «Барбаросса» и даже письменно предупредила, что гитлерюги планируют захватить Минск аж на 5-йдень агрессии (не говоря уж о других данных).

Как отмечалось еще в первой главе, представитель Лубянки услышал в ответ иронически-скептическое хмыкание! А сообщение Зорге об ударе левым крылом — так и вовсе утаили от Сталина.

Но едва лишь это «сверхнелепейшее» игнорирование НКО (Тимошенко) и Генштабом (Жуковым) особого стратегического значения Белорусского направления в системе первоочередных мер по защите Отечества превратилось в факт фантастической катастрофы Западного фронта, как тут же, прямо с середины дня 22 июня, самым бесстыжим образом заговоривший о какой-то внезапности дуэт Тимошенко — Жуков ничтоже сумняшеся быстренько доставил на плаху голову Павлова, причем именно руками Жукова.

Так почему же Белорусскому направлению было уделено так мало внимания? Почему даже оборонительного характера директивы Центра так откровенно игнорировались в округах, а НКО и ГШ не контролировали их исполнение даже в последние перед войной дни?

Парадоксально, но ведь явно же потому, что намерение вдарить по внезапному блицкригу немедленным встречно-лобовым контрблицкригом, причем именно на Юго-Западном направлении, почему-то стало проявляться еще до утверждения «Соображений…» от 18 сентября 1940 г.

Судя по имеющимся данным, первым за вермахт главный его удар на Юго-Западное направление стал переносить именно Тимошенко.При докладе Тимошенко еще только проекта «Соображений…» от 18 сентября 1940 г. он изволил выразить недовольство тем, что в документе главенствующее (по политическим соображениям) значение было придано группировке вермахта севернее Варшавы, а также в Восточной Пруссии, и стал настаивать на том, чтобы был разработан вариант, по которому основные силы гитлерюг развернулись бы южнее Варшавы» [651].

Что послужило первоначальным импульсом для такого «пожелания» наркома, понять весьма трудно, потому как во всех последних предвоенных планах и проектах планов РККА содержится прямая оговорка: «документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб Красной Армии не располагает» [652].

В то же время, руководствуясь прежде всего политическими соображениями, тогдашний начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников уже дважды настаивал на особой предпочтительности северного варианта развертывания главных сил вермахта (т. е. на Прибалтику и Белоруссию), что подтвердилось и трагедией 22 июня 1941 г., и впоследствии трофейными документами, а также исследованиями историков, в т. ч. германских.

Образно говоря, прогнозируя подобный сценарий событий, Шапошников, по сути дела, точно воспроизвел старинный замысел П. Гинденбурга, о чем говорилось в предыдущей главе.

И когда ГРУ осенью 1940 г. стало фиксировать тщательно маскируемые переброски гитлеровских войск в Восточную Пруссию и Польшу, то это и означало, что прогноз Шапошникова начал сбываться. Оно и понятно почему: Гитлер еще 31 июля 1940 г. определил первые два (фактически же три) направления удара — на Прибалтику и Белоруссию (а также на Украину), а к середине сентября появился и северный вариант главного удара, изложенный в известном «этюде Лоссберга», затем, 26 ноября, практически с дословной аргументацией, что и в предыдущем случае, появился проект Генштаба вермахта, излагавший также северный вариант главного удара.