Арсен Мартиросян - ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА?

Дело в том, что регистрация исходящих в адрес главы государства информационных сообщений велась разведкой отдельно, и, следовательно, указанный номер должен означать его порядковый характер. В свою очередь, это означает, что одна только разведка НКВД СССР с 1 января по 27 февраля 1942 г, т. е. всего за 58 дней (во всем мире в любом делопроизводства регистрация начинается с 1 января и заканчивается 31 декабря) направила Сталину 2423 сообщений! Выходит, что только разведка НКВД направляла ему по 42 сообщения в день?!

Теоретически можно допустить, что день-другой, ну, максимум, дней пять из этих 58 суток разведка и впрямь могла направлять по 42 сообщения, но не только Сталину, а всем заинтересованным в ее информации адресатам. Но чтобы 58 дней кряду выдерживать такой бешеный режим — ведь это же почти по 2 сообщения в час и то из расчета круглосуточной работы, чего даже во время войны не было.

Да, разведка может добывать громадное количество сведений в сутки, тем более во время войны, однако же далеко не все из них соответствуют требованиям, предъявленным докладу главе государства! Этому уровню соответствует от 10 до 20% всей добываемой информации, а Берия, как к нему ни относись, был высококлассный профессионал разведки, чтобы за зря не гнать бумаги в Кремль!

В этом якобы регистрационном номере особенно «умиляет», что топорно сварганенная фальшивка должна была бы, по смыслу и духу, относиться к разряду «О. В», т. е. документам «Особой важности», но ведь у нее, у фальшивки-то, — текущий регистрационный номер, в то время как подобные документы тогда регистрировались по отдельному журналу! А следовательно, и номер должен был бы быть значительно меньше!

Уж что-что, но в вопросах секретного делопроизводства во времена Сталина — Берии царил «железный порядок»!

Здесь вполне уместны были бы следующие слова: «С 1938 г. по 1945 г. Л. П. Берия был народным комиссаром внутренних дел СССР. Он был хорошим наркомом, лучшая оценка в таких случаях — оценка врага.

Сборник «Мировая война 1939 — 1945», раздел «Война на суше», генерал фон Бутлер:

«Особые условия, существовавшие в России, сильно мешали добыванию разведывательных данных относительно военного потенциала Советского Союза, и потому эти донные были далеко не полными. Исключительно умелая маскировка русскими всего, что относилось к их армии, а также строгий контроль за иностранцами и невозможность организации тайной сети шпионажа затрудняли проверку тех немногих сведений, которые удавалось собрать разведчикам…»

Конкретно лично в СССР за «невозможность организации широкой сети шпионажа» отвечал Л. П. Берия» [856] .

Не меньшее «умиление» вызывает и «шапка» якобы документа — «ПЕРВЫЙ ЗАМЕСТИТЕЛЬ НАРОДНОГО КОМИССАРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР»— и подпись под этим якобы документом: «Первый заместитель народного комиссара Внутренних дел СССР (Меркулов)».

Никогда и ни при каких обстоятельствах в годы войны такие документы в адрес Сталина из НКВД СССР не направлялись! Тем более не направлялись на официальных бланках информационные сообщения разведки — это вообще не было принято в переписке между органами госбезопасности, особенно разведки, и Инстанцией СССР, т. е. Политбюро, и прежде всего Сталиным.

Подобная «шапка» в этом, с позволения сказать, «документе» — одно из наиболее убойных свидетельств того, что перед нами фальшивка. Нет ни одного признака даже минимального соответствия бланкированным документам той поры. В качестве основного признака соответствия должно было бы быть следующее: все атрибуты отправителя должны были быть типографски отпечатаны в левом верхнем углу листа, за исключением даты и №.

Испокон веку в СССР был принят только один порядок направления информации разведки в Инстанцию: на чистом листе белой бумаги формата А4 указывалась вся ограничительная атрибутика, адресат, содержание и подпись руководителя органов госбезопасности (разведки), а также дата с регистрационным номером (обычно указывались в левом нижнем углу последнего листа документа).

В тех случаях, когда в период войны должны были быть направлены информационные сообщения разведки для указанного выше адреса, т. е. в «ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ СССР т. СТАЛИНУ, т. МОЛОТОВУ, т. БЕРИЯ», то они подписывались начальником разведки НКВД П. М. Фитиным, формулировка должности которого вплоть до очередного разделения НКВД и НКГБ в 1943 г. выглядела так: «Начальник разведуправления НКВД Союза С. С. Р.», либо «Начальник разведывательного управления НКВД Союза ССР (Фитин)» [857].

При подписи Фитина адресат документа выглядел следующим образом: «ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ СССР (иногда СОЮЗА ССР) т. СТАЛИНУ, т. МОЛОТОВУ, т. БЕРИЯ,а чуть ниже НКВД СССР — МЕРКУЛОВУ» [858].

Именно Фитин как руководитель разведки подписывал большинство сообщений разведки НКВД СССР в адрес Сталина как председателя ГКО. Да, в общем-то, у Сталина в годы войны и не было другого адреса, кроме как «ГКО, Сталину». Подчеркиваю, что именно Фитин подписывал большинство сообщений разведки, в т. ч. и по особо важным вопросам.