Клаус Рейнгардт - Поворот под Москвой

3 декабря ОКХ констатировало: "Можно предполагать, что в настоящий момент противник не располагает сколько-нибудь значительными соединениями полного состава для использования в качестве резерва"{244}.

Подобным же образом думали и на фронте. Об этом свидетельствует письмо майора фон Винсковски, отвечавшего в то время за ведение журнала боевых действий 4-й армии, к генералу В. Фюрстеру, в котором он, информируя генерала об обстановке, сложившейся после остановки наступления 4-й армии, сообщал: "Мы все думали тогда, что наступил период зимней спячки".

Раздел III.

Военная, экономическая и политическая обстановка в ноябре -декабре 1941 года

1. Обстановка на Восточном фронте

В связи с большими потерями группа армий "Центр" была в конце концов вынуждена на всем фронте перейти к обороне. Большинство дивизий потеряли до половины своего первоначального состава. С начала наступления, 15 ноября, до конца ноября потери группы армий составили 33 295 человек, а общие ее потери достигли примерно 350 тыс. человек{245}. Гальдер, сознававший, что такой сухопутной армий, какая была к началу восточной кампании, больше уже не будет и что вооруженные силы до предела исчерпали свои людские резервы и резервы техники, высказал 1 декабря беспокойсгво по поводу этих потерь. Вместе с тем он считал возможным путем напряжения всех своих сил нанести противнику поражение. Однако при более трезвой оценке обстановки Гальдер должен был бы прийти к совершенно иному выводу. Потери в танках на Восточном фронте за период с 15 ноября по конец ноября возросли на 300 машин. Общие потери в танках на Восточном фронте составили 3290 машин. Потери авиации за этот же период возросли на 533 самолета. Общие потери ВВС на Восточном фронте увеличились до 5585 самолетов, из которых 3189 составили безвозвратные потери. Общие потери в конском составе достигли 151 250 лошадей. Автопарк с 11 ноября уменьшился на 12 тыс. автомашин{246}.

Но потери материальные не шли ни в какое сравнение с потерями морально-психологического характера. Контрудары русских дивизий вызвали на некоторых участках фронта 2-й танковой армии и 4-й армии настоящую панику среди солдат. Командование было вынуждено признать, что войска утратили свою обычную выдержку и уверенность в успехе. В одном докладе отдела цензуры полевой почты 2-й армии отмечалось: "Моральный подъем, который войска испытывали в связи с громадными успехами в предыдущие месяцы, в ноябре не наблюдается".

Более наглядно выразил эту мысль представитель министерства иностранных дел при штабе 2-й армии граф Босси-Федриготти: "Солдат на фронте видит только, что каждый день перед ним появляются все новые и новые части противника, что давизии и полки, которые считались давно погибшими, снова вступают в бой, пополненные и окрепшие, и что, кроме того, эти русские войска превосходят нас не только числом, но и умением, так как они очень хорошо изучили немецкую тактику. Немецкий солдат на фронте видит, что ряды армии настолько поредели, что при всей храбрости вряд ли удастся противопоставить противнику сколько-нибудь значительные силы... И вот, оказавшись в таком положении на далеком Востоке, потеряв фронтовых друзей, он чувствует себя одиноким, ощущает пронизывающий холод русской зимы, которая, обрушившись столь внезапно и столь сурово, причинила такие потери, что за одну ночь в дивизиях недосчитывались по 800 человек, а в двух полках по 1200 человек...{247} При этом у солдата складывается мнение, что противник сумеет воспользоваться этой зимой для того, чтобы планомерно и систематически наносить внезапные удары по слишком слабой немецкой обороне... Активные действия русской авиации усиливают впечатление того, что русские долго еще не откажутся от борьбы...{248} Солдат видит и чувствует каждодневно, какие тяготы на него все еще взваливает война на Восточном фронте. Он ждет замены, а ее нет... Солдат на фронте сегодня говорит совершенно открыто, что эта кампания кончится еще нескоро".

Немецкое командование, пытавшееся пресечь эти настроения, вело соответствующую пропаганду, однако доверие к нему у солдат уже было подорвано. В письмах на родину они в резких словах описывали положение на фронте, жаловались, что у них нет зимнего обмундирования и снаряжения, в то время как противник значительно лучше и практичнее экипирован и снаряжен для зимы. Солдаты полагали, что войска в связи с неподготовленностью к зимним условиям будут отведены с фронта в глубокий тыл на отдых и пополнение.

По свидетельству майора фон Шлеебрюгге, такое мнение высказывали солдаты и офицеры. "Все офицеры считали как само собой разумеющееся, что их дивизии будут сняты с фронта... Солдаты, чрезвычайно напуганные зимой, также рассчитывали на это".

Эти надежды оказались, однако, совершенно нереальными. Ослабленные потерями, без надлежащего обмундирования и оснащения, а главное, лишенные нормального снабжения, соединения были вынуждены обороняться против окрепшего и увеличившего свои боевые силы противника.

Старший ефрейтор Г. Бернхард писал 16 ноября своей жене: "У вас там в тылу ходят разговоры, что солдаты получили здесь, в России, меховые куртка, но я пока еще такой и в глаза не видел. У нас даже нет перчаток и шлемов".

Как видно из отчетов о фронтовых командировках, большая часть войск в начале декабря не имела еще зимнего обмундирования.

Вследствие сильно растянувшихся коммуникаций часто было невозможно обеспечить войска продовольствием. Несмотря на то что тыловым службам продовольственные нормы были урезаны в пользу войск, находящихся на передовой, частично до 50%, продовольствия все же не хватало. В результате этого люди стали восприимчивы к болезням, распространились вши, что грозило эпидемией сыпного тифа. В донесении от 5 декабря 1941 года отмечалось: "На передовой личный состав войск сильно заражен вшами. Появились единичные случаи сыпного тифа, в основном на участке фронта группы армий "Центр". Участились заболевания от простуды и случаи обморожения".

Люди были настолько измотаны физически, что даже самое легкое ранение не обходилось без последствий. Да к тому же еще санитарная служба и транспортировка раненых из дивизий были полностью нарушены. Даже если раненому удавалось сравнительно быстро попасть в теплый медицинский пункт батальона, то врач в случае необходимости операции становился перед дилеммой - отправлять ли раненого на санитарной маншне в тыл, заведомо обрекая его на многочасовой путь но ужаснейшим дорогам, сопряженный с опасностью замерзания, или же оставлять раненого на месте, но без операции, которая была ему столь необходима. Санитарные машины не отапливались, едва ли они вообще годились для использования. В этой области также ничего не было подготовлено к зимним условиям.