Клаус Рейнгардт - Поворот под Москвой

По сравнению с предыдущими месяцами потери в ручном огнестрельном оружии и пулеметах в декабре увеличились примерно вдвое, а в тяжелом пехотном оружии и орудиях втрое. И хотя в начале 1942 года потери снизились, все же в середине января главнокомандование сухопутных сил вынуждено было констатировать, что потери, в особенности тяжелого пехотного оружия и артиллерийских орудий, не могли быть восполнены, так как командующий армией резерва не располагает в настоящее время необходимыми для пополнения резервами{369}.

Это особенно сказалось на группе армий "Центр", тем более что даже имеющееся в наличии легкое оружие не могло быть своевременно доставлено на фронт, ввиду того что система снабжения в январе была сильно нарушена. В оперативной сводке от 5 февраля 1942 года говорилось: "Потери в оружии, понесенные в январе, в настоящее время не могут быть восполнены. Оружие взамен потерянного в декабре не доставлено в войска в связи со сложным положением на транспорте. В настоящее время 18 эшелонов с вооружением и техникой находятся в готовности к отправке на фронт".

Общие потери в оружии на 31 января 1942 года составили: винтовок - 66 432, 37-мм противотанковых пушек- 3 787, 50-мм противотанковых пушек - 475, пулеметов- 24 247, легких минометов - 3 572, тяжелых минометов - 2 318, полевых гаубиц легких - 1 300, тяжелых - 642, пехотных орудий легких 1067, тяжелых - 352. Такие большие потери привели к тому, что в группе армий "Юг" лишь с трудом удалось весной 1942 года произвести пополнение оружием и техникой. Но требования всей армии, действовавшей на Восточном фронте, удовлетворить было невозможно. Так, 30 % артиллерийских частей не могли быть полностью оснащены в соответствии с положенными нормами. Производство минометов, пехотных орудий, а также легких и тяжелых гаубиц отставало от фронтового потребления, в результате чего запасы этих видов оружия в 1942 году также сократились.

В отчете о боевом состоянии всех находящихся на Востоке дивизий на 30 марта 1942 года ОКХ отмечало, что из 162 введенных в действие на Восточном фронте дивизий только восемь дивизий были полностью готовы к боевому использованию в предстоящих наступательных операциях, три дивизии нуждались в краткосрочном отдыхе и пополнении, 47 дивизий были ограниченно годны для наступательных действий, а основная масса дивизий могла быть использована самое большее для выполнения оборонительных задач{370}.

Потери ВВС на Восточном фронте составили в декабре 1941 года 351 самолет, в январе 1942 года 378 самолетов, а в конце января общее их число достигло 6894 самолета, из них 4903 самолета - безвозвратные потери. С середины января командование ВВС было вынуждено докладывать, что потери авиации на Восточном фронте больше не могут восполняться. На 31 января 1942 года в распоряжении служб снабжения вообще больше не было ни одного резервного самолета, за исключением 17 самолетов войсковой разведки и 18 самолетов дальней разведки. Но и в последующие месяцы, несмотря на реорганизацию предприятий, авиационная промышленность не могла при достигнутом среднем уровне производительности удовлетворять запросы ВВС{371}.

31 марта 1942 года ОКВ констатировало, что при наименьшей ежемесячной потребности в 1007 самолетах (490 бомбардировщиков и разведчиков, 400 истребителей и ночных истребителей, 75 пикирующих бомбардировщиков, 43 транспортных самолета) в среднем примерно производится 785 самолетов, но и эта цифра будет уменьшаться вследствие сокращающихся поставок сырья{372}.

Потери, понесенные зимой 1941/42 года, привели к тому, что боевая мощь вооруженных сил ввиду невозможности пополнения их в должной мере личным составом и техникой в общем оценивалась весной 1942 года значительно ниже, чем весной 1941-го{373}. Верховное главнокомандование старалось приуменьшить значение этого факта, ссылаясь на потери противника, на лучшее, чем у противника, оперативное руководство войсками, а также на совершенство немецкого оружия и наличие боевого опыта. Однако при этом оно забывало о том, что советские войска тоже приобрели боевой опыт, что к тому же они в результате военных поставок по ленд-лизу могли восполнить часть своих потерь в технике.

В рамках первого протокола англосаксы поставили СССР до июня 1942 года 56 тыс. т химикалий, 168 тыс. т нефтепродуктов, 305 тыс. т продуктов питания, 425 тыс. т различного металла, 4650 танков, 3100 самолетов, 6823 джипа, 36865 грузовых автомобилей, 1681515 пар обуви, 1 769 690 ярдов сукна, 56 тыс. полевых телефонных аппаратов{374}. Благодаря тому что две трети сил немецкой армии на Восточном фронте не могли продолжать наступательные операции, советские войска сумели сосредоточить свои силы и направить их против группы армий "Юг".

18 мая 1942 года японский военный атташе в Москве докладывал, что русское руководство ожидает новое германское наступление с направлением главного удара на Кавказ. Василевский, в то время первый заместитель начальника Генерального штаба, утверждает, однако, что весной 1942 года Ставка ожидала возобновления наступления на Москву{375}.

Новое наступление группы армий "Юг" было с самого начала решающим образом затруднено. Цель Гитлера окончательно разгромить русскую армию и его требование не только оккупировать земли, но и в первую очередь разбить и разоружить русские соединения были, по всей видимости, неосуществимы, если учесть, что немецкие вооруженные силы заметно ослабли в ходе зимних боев.

2. Выводы Гитлера

До конца января 1942 года Гитлер сам, казалось, не верил в то, что ему еще удастся спасти положение на Восточном фронте. И если его новогоднее обращение и его новогодний приказ носили несколько мрачный оттенок, сообщая о тех громадных трудностях, которые несет с собой 1942 год и которые немецкому народу предстоит выдержать с помощью всевышнего, то все более обостряющийся кризис в середине января окончательно дал ему понять, что кульминационный пункт достигнут и что отныне завоевать победу больше невозможно. В своей новогодней речи Геббельс заявил: "Никто не знает, как долго еще продлится война".

Министр иностранных дел фон Риббентроп, поздравляя Гитлера с Новым годом, говорил ему о заключении мира с СССР, но Гитлер счел это невозможным...

Ежедневные столкновения со своими ближайшими советниками, которым Гитлер больше не доверял, а также с командующими группами армий и армиями на Восточном фронте, казалось, сломили постепенно и его упорное сопротивление. Надежда, что ему еще удастся спасти Восточную армию, все более улетучивалась. 27 января он заявил: "Я и тут остаюсь непреклонным. Если немецкий народ не готов к самопожертвованию, ладно: тогда он должен исчезнуть"{376}.

Не переставая восхищаться своим полководческим талантом, вину за поражение на фронте он переложил на немецкое население, которое становилось все более недовольным и неспокойным. "Если представить себе, что Фридриху Великому противостояли силы в двенадцать раз большие, то мы себя должны назвать не иначе, как... дерьмо! Ведь на этот раз превосходство на нашей стороне... Разве это не позор?"