Эдуард Созаев - Флот Людовика XV

В Горную Шотландию ввели войска, рассредоточив их по всей территории. Английский парламент принял Закон о кланах, где, помимо всего прочего, шотландцам запрещалось носить оружие. Вместе с тем принятый документ позволял мятежникам вернуться в их дома без страха репрессий, причем за возвращение к мирным занятиям платились немалые суммы (некоторым руководителям кланов – до 20 тысяч фунтов стерлингов).

Все это было похоже на нынешнюю Чечню. Вроде как мир, бравые сводки с мест, но в то же самое время – гибнущие от рук ковенанторов (приверженцев пресвитерианской церкви и противников англиканства) солдаты, сожженные блокпосты, убийства чиновников и офицеров и куча денег, уходящая в Шотландию, как в бездонную яму.

К тому же сам Георг Ганноверский не вызывал уважения – приехавший с двумя матронами предпенсионного возраста (одна – тощая, но очень высокая, вторая – низенькая, но безобразно толстая), новый король так и не смог научиться говорить по-английски. Премьер-министр Роберт Уолпол позже жаловался, что на докладе у Георга он вынужден говорить с ним на латыни, так как сам не знает немецкого, а король совершенно не считает нужным знать английский.

Якобитскую карту активно стали разыгрывать за рубежом. К примеру, Якова горячо поддерживали шведский король Карл XII, английский кэптен Кэммок [18] (якобит, бежавший в Скандинавию после смещения Болингброка) всерьез предлагал Карлу начать каперскую войну против английской балтийской торговли. Это заставило всерьез обеспокоенных вигов весной 1717 года арестовать по обвинению в якобитстве шведского посла в Англии графа Гюлленборга, а на Балтику, к берегам Швеции послать сильный флот под командованием адмирала Бинга, который имел указания блокировать шведские порты и атаковать совместно с датчанами шведский флот в Карлскроне. Однако король Дании отказался участвовать в атаке шведов, поскольку это могло заставить Швецию примириться с Россией, последняя уже вовсю хозяйничала в Мекленбурге и Северной Германии (то есть на границах с самой Данией). Вообще царя Петра датчане и англичане серьезно опасались.

Агенты Якова, в свою очередь, имели несколько встреч с Бингом, Расселом, Дженнингсом, адмиралом Бейкером и другими моряками, поскольку считали, что основной силой в Британии является именно Ройял Неви, поэтому его поддержка должна быть решающей. Встречи эти закончились большей частью безрезультатно, но, как и в былые годы, чаще всего георгианцы не говорили ни «да», ни «нет».

В общем, с одной стороны при успешной политической агитации и сильной руке англичане с удовольствием бы избавились от Георга (который устраивал только парламент, поскольку нужные указы подписывал и не в свои дела не лез), с другой – якобитам, помимо своего претендента, нужна была собственная программа действий после прихода к власти, которая бы смогла перетянуть на сторону Якова сомневающееся большинство. Ситуация эта была крайне хрупкой, что вполне позволяло Франции при случае использовать якобитскую угрозу в своих интересах.

Конфликт с Испанией

В это же самое время испанский король Филипп V (внук Людовика XIV) начал новую смуту в Европе. Испания была оскорблена отторжением от нее итальянских княжеств по итогам Войны за испанское наследство, и вся политика иберийцев строилась на возврате этих земель коронам Кастилии и Арагона. Согласно утрехтским прелиминариям, Филипп V терял герцогство Миланское, Неаполь, Сицилию и Сардинию. Эти области были для Испании житницами, откуда в Испанию завозилось зерно, и их потеря – очень болезненный удар по испанской монархии. Уже в 1714 году Филипп V сделал довольно многообещающий жест – взял в жены герцогиню Пармскую Елизавету (Изабеллу) Фарнезе, единственную дочь и наследницу Одоардо II Фарнезе, показав тем самым свои притязания на Италию. Альберони, ставший премьер-министром в 1715 году, получил от короля карт-бланш – нужно было любой ценой вернуть Испанию на мировую арену.

Отношения с Францией также не ладились – во-первых, Филипп считал, что его право на опекунство малолетнего Людовика XV гораздо весомее, чем у герцога Орлеанского. Кроме того, испанский король требовал, чтобы в случае смерти молодого короля или отсутствия у него потомства трон Франции наследовал сам Филипп или кто-то из его сыновей. Герцог Орлеанский, в свою очередь, начал искать союза с Англией, главной противницей Испании в Европе, поскольку только поддержка Уайт-холла могла обеспечить ему опекунство или даже трон. 4 января 1717 года в Трипеле Англия, Франция и Голландия (последняя опасалась растущей мощи Испании) заключили союз, направленный против иберийцев.

Конфликт, хотя и подогревался давно, начался внезапно – главный инквизитор Италии Хосе Молино, назначенный в эти земли испанским королем, был арестован в Неаполе австрийскими властями по обвинению в террористической, подрывной деятельности на имперских территориях. Австрийцы вполне логично указывали, что, поскольку итальянские территории принадлежат им, они и только они вправе назначать туда руководителей любого ранга. В ответ Филипп V и Альберони, пользуясь тем, что в этот момент Австрия в союзе с Венецией вела войну против турок, в ноябре 1717 года посадили на корабли войска и осуществили высадку в Сардинии. В Барселоне на 80 транспортов было посажено 9000 пехоты, 600 кавалерии, артиллерия и саперы, которые под конвоем 9 линкоров, 6 фрегатов и нескольких мелких судов [19] были перевезены к Сардинии, которая в то время принадлежала императору. Действительное назначение экспедиции держалось в строжайшем секрете, официально говорилось, что экспедиция направляется в Восточное Средиземноморье против турок и для усиления гарнизона Мальорки. Сардиния была быстро завоевана, там был оставлен гарнизон, а остальные войска вернулись в Барселону.

Власти Англии, Франции и Голландии, крайне напуганные этим воинственным жестом, в течение нескольких месяцев вели дипломатические переговоры с Испанией, предлагался даже возврат Гибралтара испанской короне. К тому же австрийцы, чьи лучшие войска были на Балканах, избрали главным методом своих действий оборонительную тактику. Президент придворного военного совета Евгений Савойский в ответ на испанский десант усилил гарнизоны Неаполя и Милана, и только. Савойский предлагал мобилизовать все силы против турок, а расправившись с ними, взяться за испанцев. В свою очередь, Альберони предложил савойскому герцогу Виктору Амадею объединиться с испанцами и после захвата Италии просто поделить все завоеванное. Виктор Амадей, по привычке, усвоенной еще с войны Аугсбургской лиги, хитрил и изворачивался, наблюдая, чья сторона возьмет верх. Испанцы также пытались войти в союз со шведским королем Карлом XII и даже с царем Петром I, которые по их мнению, должны были поддержать высадку Старшего претендента (Якова III) в Англии. Посланники Мадрида в Константинополе предлагали туркам продолжать войну с Австрией, обещая, что удара с двух сторон (Румынии и Италии) имперцы не выдержат.