Мэри Рено - Божественное пламя

У двери послышался знакомый шорох - он откинул одеяло и подвинулся. Когда назначалось это свидание, Гефестион уже знал, что Александр хочет просто поговорить. В этом он ещё ни разу не ошибся.

Потихоньку, шепча в подушку, они обговорили сегодняшний бой... Потом замолчали оба. В тишине слышны были шумы лагеря, и доносился издали - со стен Перинфа - звон колокольчика, что передавала друг другу ночная стража. Так слышно, что часовые не спят, и можно не обходить посты.

- Ты о чём? - спросил Гефестион.

Александр поднял голову. Даже в едва заметном свете от окна видно было, как горят глаза у него.

- Он говорит, что ничего не помнит. Но когда мы его поднимали, он уже в сознании был.

- А может он и правда забыл? - предположил Гефестион, которому уже попало однажды фракийским камнем со стены.

- Нет. Он притворялся мёртвым.

- На самом деле?... Ну что ж, всё равно винить его не стоит. Тут даже сидеть не можешь, перед глазами всё крутится, знаешь?... Он, наверно, надеялся, что они испугаются чего натворили - и разбегутся...

- Я открыл ему глаз - и знаю, что он меня видел. Но никак этого не показал; хотя уже знал, что всё кончено.

- А может он снова отрубился?

- Я всё время смотрел за ним, он был в сознании. Но признаваться в этом не хочет.

- Ну что ж, ведь он царь... - Гефестион испытывал тайную симпатию к Филиппу: тот всегда обращался с ним очень тактично, и у них был общий враг. Теперь он защищал царя: - Ведь люди могли бы понять неправильно. Ты же знаешь, как всё всегда переиначивают, верно?...

- Но мне-то он мог сказать! - Темнота была почти полная, но видно было, что Александр неотрывно смотрит ему в глаза. - Он никогда не признается, что лежал там - и знал, что обязан мне жизнью... Тогда не хотел этого признать, а теперь не хочет помнить.

Кто знает? - подумал Гефестион. И кто когда узнает? Но он - он знает, и этого теперь уже не изменить, никогда. Гефестион тронул обнажённое плечо, похожее в густых сумерках на потемневшую бронзу.

- Ну а о гордости его ты подумал? Ты же должен понимать, что это такое.

- Конечно, понимаю. Но я бы на его месте сказал.

- А чего ради? - Рука его соскользнула с бронзового плеча в спутанные волосы; Александр прижался головой к ладони, словно сильный зверь, которому нравится что его гладят. Гефестион вспомнил его ребячливость в самом начале; иногда кажется, что это было только вчера, иногда - полжизни назад тому... Зачем? Ведь вы и так оба знаете. И ты знаешь, и он... И этого ничто уже не изменит...

Он ощутил, как Александр медленно, глубоко вздохнул.

- Да, не изменит. Ты прав, ты всегда всё понимаешь. Он дал мне жизнь, во всяком случае так он говорит... Так оно или нет - но долг ему я вернул.

- Конечно, теперь вы квиты.

Александр остановившимся взглядом смотрел вверх, в черноту под стропилами.

- Никто на может поквитаться с богами; можно только стараться узнать, что они дали тебе... Но славно, когда нет долгов перед людьми.

Завтра он принесёт жертвы Гераклу. А пока - так хочется осчастливить кого-нибудь, сразу, немедленно!... Хорошо, что далеко искать не надо.

- Я ж его предупреждал, чтобы не откладывал надолго трибаллов!

Александр сидел с Антипатром у громадного стола в кабинете царя Архелая и читал донесение, полное скверных новостей.

- А эта его рана опасна? - спросил Антипатр. - Что думают?

- Видишь, он даже подписаться не смог. Только его печать, а подпись Пармения. Я даже сомневаюсь, что он додиктовал до конца; последняя часть звучит так, будто Пармений говорил.

- Твой отец - он живучий, быстро поправится. У вас вся порода такая.

- А что там его прорицатели делают?... С тех пор как я от него уехал беда за бедой. Быть может, нам в Дельфах или в Додоне посоветоваться стоит, а? На случай, если кого из богов умилостивить надо.

- Ну да! По всей Греции тут же разнесётся, что удача от него отвернулась. Он нам за это спасибо не скажет.

- Это верно, лучше не надо. Но ты только посмотри, что было под Византием!... Он всё сделал правильно. Прошёл туда быстро, пока их лучшие силы были у Перинфа; выбрал пасмурную ночь, подошёл под самые стены... И надо же - тучи расходятся, выглядывает луна - и все собаки в городе подымают лай. Просто лают на перекрёстках! А там зажигают факелы...

- На перекрёстках? - переспросил Антипатр.

- А может он погоду не угадал? - быстро продолжал Александр. -На Пропонтиде она изменчива... Но раз уж он решил снять обе осады - почему бы не дать отдохнуть своим людям, а против скифов послать меня?

- Они же ведь только что нарушили договор, и были совсем рядом; это угроза была. Если бы не они, то он мог бы остаться под Византием... Твой отец всегда умел остановиться вовремя. Но у его солдат хвосты опустились. Им нужна была хорошая победа, и добыча... Это он им дал.

Александр кивнул. Он хорошо ладил с Антипатром. Этот македонец древнего рода был бесконечно предан царю, рядом с которым сражался в юности. Но прежде всего - именно царю, а не лично Филиппу. Вот Пармений - тот был предан человеку, которого любил; а что он ещё и царь - это шло потом.

- Ну да, и победу и добычу он им дал. И оказался на северной границе с тяжёлым обозом, и с гуртом в тысячу голов, да ещё и рабов гнали колонну. Они же там добычу чуют лучше шакалов! А люди у него измотаны были; и тут уж без разницы, куда хвосты, кверху или книзу. Если бы только он позволил мне тогда пройти на север от Александрополя, теперь бы трибаллы на него не напали... И агриане пошли бы со мной, они уже готовы были... Ну да ладно. Сделанного не воротишь. Счастье ещё, что врач его жив остался.

- Когда гонец поедет, я хотел бы ему свои пожелания передать.

- Конечно. А делами его беспокоить не будем, верно? Мы тут пока сами покрутимся.

Он улыбнулся заговорщицки. Антипатра легко было очаровать, причём он совершенно этого не осознавал; потому особенно забавно было иметь с ним дело. Александр сейчас использовал эту слабинку, потому что сомневался, чьи распоряжения им пришлось бы выполнять: отца или Пармения.

- С войной мы точно управимся. Но вот эти южные дела - тут похуже. Он в них столько души вложил, и знает гораздо больше, и я его планы не совсем понимаю... Тут мне не хотелось бы что-нибудь делать без него.

- Ну, знаешь ли, похоже они там работают на него лучше, чем мы с тобой смогли бы.

- В Дельфах? Я там был, когда мне двенадцать было, на Играх, а с тех пор ни разу. Вот что, давай-ка ещё раз, чтобы убедиться что я всё понял. Этот новый храм, что афиняне построили,- что там стряслось? Они свои приношения внесли до того как его освятили?

- Ну да. Процедуру не соблюли - получилось богохульство. Зто формальное обвинение.

- Ну а настоящая причина это их надпись, верно? "ЩИТЫ, ОТНЯТЫЕ У ПЕРСОВ И ФИВАНЦЕВ, СРАЖАВШИХСЯ ПРОТИВ ГРЕЦИИ..." Слушай, а почему фиванцы пошли с мидянами, вместо того чтобы с Афинами объединиться?