Георгий Сидоров - Сияние Вышних Богов и крамешники

— Вот-вот, теперь подумай, во что всё это проросло? В Греции некоторые люди пытались бороться с дегенерацией. Они говорили своим чадам: то, что разрешается богам, запрещается людям. Но что толку? Молодые поколения шли к морально-нравственной катастрофе, высоко задрав голову. Дескать, мы ничем не хуже своих богов.

— Получается, что древние ахейцы и дарийцы-греки сломались на извращённой безнравственной мифологии о своих олимпийских идеалах.

— Совершенно верно. Так оно и произошло. А теперь подумай, кто им эту мифологию подсунул?

— Очевидно, жрецы.

— Псевдожрецы, мой друг. Псевдо. Те невидимые, которые взялись за возрождение новой Атлантиды в Европе. Всё началось с Греции. Зацепившись за неё, они перекинули мост на Апеннинский полуостров. Ведь римские боги своим поведением, как тебе известно, ничем от греческих не отличались. С целью экспансии своей культуры на Апеннины и строились греческие колонии в Италии. Всё до банальности просто. Перевороту в сознании воспротивились этруски. Но Римская республика, управляемая теми, кто взялся за реставрацию новой Атлантиды, быстро с ними справилась. Позднее за этрусками последовали недовольные фракийцы. Знаешь, почему после Римского завоевания все фракийцы переселились к нам, на север?

— Я в первый раз об этом слышу.

— Надо же, а я думал, что тебе о переселении фракийских племён известно. Фракийцы ушли на Днепр и его притоки сразу же, как только на их территории римляне стали строить храмы своим богам.

— Получается, что они не захотели, как греки и римляне, превратиться в дегенератов?

— Так оно и есть. Племена фракийцев увели от римлян их жрецы. Именно по этой причине римляне, ведя новые завоевания на захваченных территориях, прежде всего, уничтожали жрецов. Так случилось после завоевания Галлии и Британии. Проект таков: сначала победить и завоевать, потом вырезать местное жречество, этим автоматически уничтожить религию. А потом предложить свою. Такую, где боги — дегенераты, вот и всё. Следуя за неполноценными богами, завоёванный народ очень скоро утратит свои природные нравственные установки. С того момента начнёт меняться его генетический код.

— Получается, что Европа стала сходить с ума задолго до распространения христианства?

— Не Европа, а та её часть, которая оказалась под властью римлян, — поправил меня мудрый дедушка. — Принятие христианства и дальнейшие разрушения генетического кода теперь уже на семитский лад, — всего лишь вторая стадия общего хода событий.

Несколько секунд старый специалист по дегенерации молчал, потом сказал:

— Помнишь первую религиозную реформу князя Владимира, когда он назначил Перуна главным богом?

— Как не помнить? Помню, конечно. Владимир по чьей-то подсказке перевернул пантеон наших богов, поставил его с ног на голову, к тому же пытался ввести человеческие жертвоприношения. Естественно, жрецы против такого «новшества» восстали. И он их тут же стал уничтожать.

— Этим он готовил себе плацдарм для введения христианства, — высказал я предположение.

— Так-то оно так, только я не об этом. Тут дело в другом. – Владимир перевернул пантеон вверх ногами и, внедрив кровавые жертвоприношения, тем самым пытался опустить тот идеал, к которому стремились наши предки. Как всегда была предпринята попытка одним выстрелом добыть двух зайцев. С первым не получилось: язычниками русичи не стали, но носители знания — волхвы — были вырезаны. Вот почему христианство так легко и прошло.

— Постой! Постой! — прервал я хранителя. — Получается, что язычники — те, у которых боги не являются нравственным эталоном подражания?

— У которых боги — дегенераты, мой друг. Сначала язычниками тёмные жрецы Ордена сделали полудиких ахейцев, за ними их завоевателей, дарийцев и кедонов, потом классические греки через свои торговые колонии разнесли язычество по всему Средиземноморью. Из Сицилии и Южной Италии оно проникло к латинянам Рима. Дальше ты и без меня знаешь.

— Мне известно, что кровавые жертвоприношения были распространены среди последователей лунных культов.

— Язычники и есть лунники. Ведийская или орианская традиция стоит особняком. Она отражает подлинную структуру Вселенной и то многомерие, в котором пребывают наши бессмертные сущности.

— А почему нас христиане называют язычниками? И не только нас, но и индуистов с буддистами?

— Потому что у них «не все дома». И потом, для этого Владимир равноапостольный и провёл в Киеве свою первую реформу.

— Чтобы наложить на нас клеймо язычников?

— Он, конечно, не знал всех тонкостей, просто делал то, что ему приказали, но дело обстоит именно так. Теперь до тебя дошло?

— Я давно о том, что ты мне говоришь, догадывался. Но тонкостей не знал.

— Ты знал внешнюю сторону процесса. А теперь знаешь его внутреннюю сторону. Запомни, все реформы в сознании социума делались и делаются, прежде всего, для того, чтобы информационно разрушать генетику того народа, который им следуют. Вот, кажется, и всё, что мне хотелось тебе сказать. А теперь давай «на боковую», иначе завтра будем сонными мухами.

Знаешь, с чего сегодня начнём? — толкнул меня утром любитель вещать с русской печи.

— С чего? — сквозь сон пробурчал я.

— С самого главного: сегодня ты узнаешь, каким образом информация разрушает генофонд человека.

От слов старого я тут же вскочил на печи.

— Наконец-то! — меня словно обожгло изнутри. — Через несколько минут я прикоснусь к тайне, которая много лет не давала покоя моей бабушке, да и мне тоже.

— Но сначала нам надо хорошо натопить печь, перехватить, — охладил мой пыл дедушка, — и подготовиться к приезду гостя.

— Кого? — не понял я.

— К приезду одного хорошего человека. Он привезёт с собой соль, спички и тёплую одежду для тебя.

— Но ведь у меня она есть?

— Он-то этого не знает. Потом тебе с ним надо ехать и далече. А морозы, сам видишь, не шутят.

Старик опять заговорил загадками, но я решил его на тему гостя не спрашивать. Мне было понятно, что человек, которого ждёт дедушка, должен приехать ради моей персоны.

«Значит, так надо — думал я, помогая старику по уборке дома. — Куда-то придётся поехать, интересно, зачем?»

Пока я растапливал печь, и укладывал в объёмный чугунок куски посоленной и перемешанной с листьями таволги рыбы, хозяин избы привёл своё жилище в порядок.

— Всё, — покосился он на меня. — Как только печь прогорит, угли — в сторону, а чугун сразу поставим в центр печи, пусть пару часов наша рыба потомится. Это будет просто объедение, такого ни в одном ресторане не попробуешь. Тот, кого мы сегодня ждём, обожает это блюдо.