Жан Фавье - Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Здесь мы переходим к рассмотрению второго этапа продвижения Ангеррана к высотам королевской милости. Конечно же, Фревиль поспособствовал тому, что его кузен стал вхож в отель королевы. У юноши были и другие покровители, но ни один из них [514]не находился в таком высоком положении, как королевский исповедник, который имел возможность добиваться для Ангеррана милостей, например перевода Мариньи в услужение самому королю. Само собой, главная заслуга в этом деле принадлежала брату Николя. В качестве возможной причины подобного перевода на ум первым делом приходит мысль о благосклонности королевы. Мы уже говорили о том, что она уделила Мариньи немало внимания в своем завещании, и вполне вероятно, что именно она поспособствовала карьерному росту того, кто в 1303 и 1305 гг. был ее доверенным лицом. Но ее благорасположение не может стать исчерпывающим объяснением тому факту, что Мариньи присвоили титул камергера, и тем более особому отношению к нему короля.

Мариньи, как мы видели в связи с процессом Гишара де Труа, некоторое время занимался проблемами Шампани; если бы королева хотела устроить своего протеже на более значимую должность, она бы постаралась не удалять его от себя и доверила бы ему тот или иной пост в Наварре или в Шампани. У Жанны Наваррской не было абсолютно никакого повода для того, чтобы стремиться устроить своего человека в отель короля, поскольку она жила в полном согласии со своим мужем. Поступив так, она только лишила бы себя услуг того, кого она хотела отблагодарить. Наконец, нужно вспомнить и о том, что в 1304 г., когда Мариньи стал камергером, Жанна Наваррская не могла предвидеть своего близкого конца: поэтому нельзя сказать, что она «завещала» своего хлебодара королю.

Впрочем, Мариньи оставил должность хлебодара в 1302 г. Предположительно это произошло после торжественного посвящения в рыцари. Тогда он уже не был в услужении у королевы, но остался ее советником и другом. Именно в промежутке между этим событием и 1304 г. он завоевал уважение короля и стал достоин назначения на должность камергера. Мы уже говорили о том, что он никогда не был раздатчиком хлеба у короля и что в 1302 г. он являлся всего лишь оруженосцем; [515]это позволяет предположить, что он, как и многие другие, в частности Плезиан, не будучи облечен никаким титулом, выполнял по указу короля различные поручения, например, ездил со специальной миссией во Фландрию в 1302 г.

Возможно, Филипп Красивый сам заметил этого молодого амбициозного и способного человека и захотел принять его к себе на службу. По прошествии нескольких лет король мог доверить ему распоряжаться, вместе с Бувилем и Шамбли, своей Палатой. Впрочем, что безусловно, Ангерран не мог обратить на себя внимание короля в качестве хлебодара королевы. Ему было необходимо проявить себя с лучшей стороны, а возможность эту, например, право участвовать в миссии во Фландрию, кто-то должен был. ему предоставить. Действительно, доверие Бувиля или Флавакура могло помочь ему получить место в дворцовом штате или источник дохода, но не возможность участвовать в дипломатической миссии или должность камергера. Однако в 1302 г. Фревиль оказывал неоценимые услуги королю, и доверие, которым он пользовался, было пропорционально тому, насколько Филипп Красивый нуждался в поддержке нищенствующих орденов против папского престола. По нашему мнению, Фревиль был единственным человеком, способным попросить короля оказать доверие Мариньи и получить требуемое.

Таким образом, король уже со своей стороны мог щедрой рукой предоставить Ангеррану должность, источник дохода и фьефы. Использовав предоставленную Николя де Фревилем возможность и показав свои способности, Мариньи мог отныне обходиться без покровителей и посредников: действуя на глазах короля, он очень быстро добился неслыханных милостей и широчайших полномочий и, как мы увидим позже, сполна насладился ими через десять лет.

Чтобы оценить, какого размаха достигала власть Мариньи, мы обратились к трем типам документов, сопоставляя и согласовывая извлеченную из них информацию. Юридическая неоднозначность ситуации и отсутствие ее точного статуса лишают нас возможности обратиться к какому-либо документу, который дал бы недвусмысленные и точные ответы на все наши вопросы. Помимо официальной должности и предоставляемых ею прав и обязанностей Мариньи пользовался широчайшими полномочиями, не отраженными ни в какой его титулатуре. Поэтому выводы мы сможем составить только из изучения документов, сильно отличающихся друг от друга. Прежде всего это официальные документы суверенов, сеньоров и лиц облеченных государственными полномочиями, затем пометы (extra sigillum) в актах короля, к которым мы присовокупили также фрагменты найденных в отеле надписей на табличках, и, наконец это свидетельства современников Мариньи, изученные нами, во-первых, с точки зрения содержащейся в них информации, а во-вторых, с точки зрения высказанного или переданного автором общественного мнения.

Официальные документы сухо и точно сообщают нам титулы и должности интересующих нас лиц, которые теоретически должны соответствовать их роду деятельности. Здесь мы не брали в расчет тех документов, где Мариньи упоминается лишь как «Ангерран де Мариньи, сеньор де Менневиль» или «Ангерран, сеньор де Мариньи», поскольку это может пролить свет лишь на его положение в феодальной иерархии.

Чаще всего он поименован «рыцарем и камергером Короля» («miles et cambellanus Regis»), именно поэтому сам он называл себя «Ангерран де Мариньи, рыцарь и камергер господина нашего, Короля Франции». [516]Один раз в своей титулатуре он опустил слово «рыцарь», но это было продиктовано характером документа. [517]За редкими исключениями, в королевских актах его имя всегда фигурирует вместе с этими титулами; например, в 1305 г.: «наш рыцарь и камергер» («miles et cambellanus noster»); [518]в 1310 г.: «наш возлюбленный и преданный рыцарь и камергер, Ангерран…»; [519]также в 1314 г.: «наш возлюбленный и преданный рыцарь и KaMeprep». [520]В своем завещании королева Жанна упоминает его с теми же титулами, [521]то же относится и к Карлу Валуа, [522]Гоше де Шатильону [523]и Гастону де Фуа. [524]В письме королю кардинал Раймонд де Го отметил: «благородного мужа… вашего рыцаря и камергера» («noblem virurn… militem et cambellanum vestrum»). [525]Таким образом, с некоторыми изменениями в расстановке титулов называли Мариньи архиепископ Руанский, Бернар де Фарж, [526]епископ Пюи, Жан де Коммин, [527]нотариус Ами д'Орлеан и его коллега Жан Камель. [528]Очевидно, что если и королевские нотариусы, и писец знатного феодала или прелата, и папский нотариус, все эти абсолютно разные люди назвали Мариньи настолько четким и ясным титулом, то это означает, что и титулатура, и каждая из двух ее составляющих полностью соответствовали реальности.