Мишель Пессель - Тигр на завтрак

Тем не менее, по-видимому, обсуждение было плодотворным. Махиндра увлекся идеей Бориса и предположил, что при содействии друзей сумеет найти поддержку такому предприятию, которое многим показалось бы глупым, т. к. речь шла не об учреждении еще одного европейского клуба, которых в городе и так хватало, а смешанного индо-британского.

В Калькутте в то время было больше клубов, чем в любом другом городе региона. Если в Англии функционировало множество частных клубов, то в Индии и британских колониях их было еще больше. Известный историк Г. У. Форрест отмечает, что в Индии «англичане, к сожалению, подражают роскошному стилю жизни знати империи моголов, и эта роскошь и великолепие стали рассматриваться как необходимость».

В числе самых знаменитых был Бенгальский клуб, элегантное заведение на Чоуринги. Членство в клубе дозволялось только «барра сахибам» (белым господам). Рациональный и традиционалистский, этот клуб никогда не позволял женщинам вторгаться в его степенную обитель, а когда по случаю его столетнего юбилея женщин все же пригласили, группа старейших его членов выбыла из клуба, с омерзением отнесясь к тому, что их святилище будет осквернено слабым полом. Это было заведение, предназначенное только для белых, и не могло быть и речи о допуске индийцев, какими бы богатыми и влиятельными они не были.

Что касается королевского конноспортивного клуба, куда Борис сводил нас, то это было также сегрегированное учреждение. Будучи одним из богатейших, он получал значительные средства, имея процент от контрольного пакета акций ипподрома. До появления ирландских тотализаторов клуб играл в лотерею на Дерби, и пулька тотализатора калькуттского клуба составляла несколько сотен тысяч английских фунтов. Получая по десять процентов со всех ставок, конноспортивный клуб накопил весьма приличные средства.

Имелся также Сатедэй-клуб для молодых людей из крупного купечества. Отбор членов клуба был очень скрупулезным, и в членстве категорически отказывали не только индийцам (об этом не могло быть и речи), но и мелким торговцам любой расы. В то время крупное купечество и мелкие торговцы составляли четко определенные слои в многослойном «пироге», составлявшем калькуттское общество.

Высшим слоем городского общества были гражданские служащие, имевшие свою собственную иерархию в зависимости от занимаемой должности. В отсутствие вице-короля номером один был губернатор Бенгалии. К этому же слою относились «барра сахибы», представленные состоятельными владельцами и директорами крупных фирм. За этой группой следовали армейские офицеры и крупное купечество. Ниже рангом стояли мелкие торговцы, хозяева магазинов и отелей.

С самого своего основания Калькутта имела четко стратифицированное общество, а у некоторых самых первых генерал-губернаторов был даже свой двор, с таким же строгим протоколом, каким отличались дворы германских княжеств в период до Бисмарка.

В числе других клубов стоит упомянуть Клуб Толлигани, щеголявший полем для игры в гольф и беговой дорожкой на территории великолепного парка, вокруг которого громоздились городские трущобы. Само существование этого клуба «только для белых» в таком месте было оскорбительным для всех индийцев, богатых и бедных, настолько резко контрастировала роскошь его садов и обслуживания с развалюхами, окружавшими аккуратные газоны клуба.

Нет нужды говорить, что все эти заведения обслуживало огромное число слуг в тюрбанах и прочего персонала. Ни один из клубов не допускал приема индийцев, кроме Калькуттского клуба, куда не допускались только женщины.

Но Борис, обладавший удивительной способностью пробуждать в людях энтузиазм, заразил друзей своей инициативой. Было решено назвать новое учреждение «Триста», имея в виду, что раз Калькутта — второй город Британской империи, а в Лондоне имеется знаменитый «Клуб-400», то, следовательно, калькуттский должен называться «Клубом-300». Поскольку цифра 400 в Лондоне означала число членов, то предполагалось, что калькуттский клуб будет еще более эксклюзивным, чем лондонский.

Дж. К. Махиндра представил Бориса местному адвокату Е. Л. Уоттсу, являвшемуся президентом более чем шестидесяти фирм. Г-н Уоттс составил устав клуба, который должен был стать частным заведением, финансируемым небольшой группой бизнесменов до того, как будет акционирован его членами. В качестве членов-основателей были предложены, помимо Аллена Локарта, хорошо известные представители калькуттского общества Тоби Кемпбел, Пэтси Уоррен и Мишель Леве, пришедшие в восторг от такого революционного начинания.

Было решено, что клуб будет не только иметь смешанный евроазиатский состав, но и функционировать круглосуточно, что было серьезной новацией для города, в котором, как и в Англии, большинство закусочных и питейных заведений закрывалось в два часа дня, что сравнительно рановато для тропического климата.

Борис немедленно начал подыскивать подходящее здание для клуба. В центре города было немало солидных зданий, но ни одно из них не отвечало требованиям, предъявляемым Борисом. В его богатом воображении рисовалось такое место, которое было бы не только роскошным, но и поистине уникальным и хорошо приспособленным для целей нового клуба.

Неожиданно он нашел то, что искал. Это был большой дворец, уникальный как по импозантности, так и по истории основания. Это здание, которое в городе именовали «Безумием Филиппа», уже в течение многих лет пустовало. Оно было воздвигнуто одним из трех знаменитых «строителей Калькутты», человеком, чей эксцентричный характер стал легендой.

В 70-е годы XIX века в Калькутту приехали трое молодых честолюбивых армян. Без гроша в кармане эти самоуверенные молодые люди заключили между собой пари: кто из них, разбогатев, воздвигнет в городе самое экстраординарное здание. Все трое друзей в той или иной манере занялись строительством или стали агентами фирм, занимающихся недвижимостью, и все трое взяли себе английские фамилии и стали миллионерами.

Один из них — Дж. К. Голстон, построивший гигантский особняк, именуемый Голстон Парк, позднее ставший резиденцией баснословно богатого хайдарабадского низама. Голстон построил еще ряд особняков на главной улице города Парк-стрит и стал королем калькуттской недвижимости, пока спекуляции не привели его и двух его компаньонов к банкротству.

Второй армянин, взявший фамилию Стивенс, построил и в течение некоторого времени был владельцем Гранд отеля, в то время крупнейшего в мире. Сегодня этот отель занимает гигантский квартал на Чоуринги. Долгое время это был единственный отель, в котором на каждого клиента приходилось по двадцать лиц обслуживающего персонала, а к каждому номеру-люкс примыкала прихожая, в которой у дверей клиента спали несколько посыльных.