Томас Рид - Без пощады

- Да, это верно... Я об этом не подумал... Ну а вторая причина?

- Вторая причина более деликатного свойства, ваше высочество. Как вы поведете туда пленника, в особенности - пленниц, не обратив на это внимания лорда Вурстера? Вы знаете, какой он щепетильный в вопросах рыцарской чести... К тому же он не из ваших друзей...

- О да, это мне хорошо известно, и когда-нибудь я посчитаюсь с этим старым лицемерным папистом! Но по какому же тогда пути нам уйти отсюда?

- По-моему, нам следует пройти через Форест до переправы через Северну при Ньюнгеме или при Уэстбери. В обоих этих местах имеется прекрасная переправа как для людей, так и для лошадей. Раза за два-три весь наш отряд будет перевезен на тот берег. К утру мы можем достигнуть Берчлей-Кессля. Если вашему высочеству будет угодно, мы там отдохнем, а затем уж проедем прямо в Бристоль, где никому уж не будет дела до того, кого мы ведем с собой в качестве пленников и... пленниц.

- Гм... Пожалуй, вы правы... Но хорошо ли вы знакомы с тем путем, по которому предлагаете следовать?

- Изрядно знаком, ваше высочество. Но еще лучше меня знает весь Форест капитан Тревор. Ведь он довольно продолжительное время провел в этих окрестностях, когда служил под знаменами сэра Джона Уинтора и объездил всю область вдоль и поперек. Под его руководством мы не заблудимся.

- Но я слышал, как здесь кто-то говорил, что ночь чересчур темна, заметил принц.

- Скоро должна взойти луна, ваше высочество, - поспешил успокоить его последние сомнения Ленсфорд. - Если мы поднимемся немедленно, то будет, пожалуй, и в самом деле еще темно, но часа через два появится луна. Тогда и в путь, а следующую ночь ваше высочество уже будет иметь удовольствие переночевать вновь в Бристоле в компании с некоей очаровательницей.

- Да, да, обязательно в этой компании, хе-хе-хе! - подхватил Руперт, весь красный от возбуждения вином и тем, что он называл любовью, что, в сущности, было лишь одной из его грязных прихотей. - Хорошо, я согласен следовать по этому пути. Распорядитесь, чтобы через два часа все были готовы к отъезду, а потом возвращайтесь сюда, и мы закончим нашу пирушку.

С этими словами принц пересел на свое председательское место за общим столом. Когда же вернулся Ленсфорд, сделав нужные распоряжения, Руперт поднял полный кубок и провозгласил:

- Пьем за прекрасных женщин, друзья мои! Ленсфорд развлечет их песенкой. Он на это мастер... Слышите, Ленсфорд, мы желаем, чтобы вы воспели наших утешительниц в боевых трудах и лишениях, прелестных женщин!

- Слушаю, ваше высочество. Сейчас исполню ваше желание.

Чокнувшись с принцем и остальными офицерами, Ленсфорд залпом осушил свой кубок, обтер усы и бороду и довольно звучным голосом запел песню собственного сочинения, прославлявшую роялистов, женщин-утешительниц и утехи любви и осмеивавшую "круглоголовых" врагов. Припев этой песни повторялся присутствующими, и хор пьяных голосов гремел по всему замку, раздражая слух лишенных свободы владельцев этого чинного до сих пор дома.

Глава XXX

МУЖЕСТВЕННАЯ ВЕСТНИЦА

Река Северна разлилась, и вся ее обширная долина превратилась в сплошное озеро. Вплоть до самого Вурстера на севере не видно было берегов. Казалось, снова хлынуло в свое прежнее ложе когда-то шумевшее здесь, затем исчезнувшее море.

Город Глостер оказался, как на острове, и часть его окраинных домов была затоплена водой. Сообщение производилось с помощью лодок. Все шоссейные дороги, соединявшие город с окрестностями, также были залиты водой на несколько футов глубиной.

Этот осенний паводок и был причиной того, что мистер Эмброз Поуэль не успел вернуться домой вовремя, до появления роялистов в его родном Холлимиде. Только накануне он узнал о падении Монмаутса, и его тотчас же потянуло домой к дочерям, оставшимся там без всякой защиты. Его остановила разбушевавшаяся река, и пока он нашел возможность переправиться через нее, прошло несколько часов. Встревоженный отец дорого бы дал, чтобы поскорее добраться домой, где, как он чувствовал, его дочерям угрожает страшная опасность. А когда ему, наконец, удалось приблизиться к Холлимиду, на него вдруг налетели солдаты королевской армии и, узнав, кто он, привели его к нему же домой как пленника.

Несмотря на то, что в Глостер не было доступа иначе, как на лодках, Уинифреда, эта отважная девушка, не испугалась бушевавшей воды и задумала добраться до города вброд и, если необходимо, даже вплавь. Лодки она не хотела нанимать, чтобы не иметь лишних свидетелей.

На башне кафедрального собора в Глостере пробило девять часов, когда Уинифреда дошла до Хайнема и остановилась на берегу в результате образовавшегося разлива реки. Луна не взошла, и было еще темно. Однако слабый отблеск ее лучей уже отражался в воде и давал возможность различать все, что располагалось на водной поверхности, на расстоянии, по крайней мере, сотни ярдов. Благодаря этому, рысьи глаза молодой форестерки могли различить две линии растрепанных ивовых деревьев, вершины которых поднимались над водой. Эти линии обозначали то место, где пролегала затопленная шоссейная дорога.

Уинифреда не ожидала этого препятствия; обыкновенно Северна разливалась позднее. Но храбрая девушка не дрогнула перед этим препятствием и не подумала отступить назад, как сделала бы на ее месте любая изнеженная горожанка. Да, пожалуй, и не всякий мужчина решился бы поступить в этих условиях так, как поступила эта отважная и самоотверженная девушка. Разувшись и подобрав повыше одежду, она смело вошла в воду, которая сначала доходила ей до лодыжек, потом стала постепенно подниматься все выше и выше. Временами отважная форестерка попадала в полосу быстрого течения, которое почти сбивало ее с ног. Но, собрав всю силу духа, она мужественно боролась и с течением, и с поднявшимся ветром, яростно вздымавшим волны, которые заливали лицо отважной путницы. В ее больших темных глазах не было ни страха перед опасностью, ни упрека в душе тем лицам, ради которых она подвергалась опасности.

Погруженная в холодные волны реки уже по пояс, Уинифреда продолжала храбро продвигаться вперед. Ее красивое энергичное лицо было проникнуто выражением спокойной решимости. Возвращаться назад она и не думала, хотя - повторяем даже не всякий мужчина проявил бы такую твердость воли и такую готовность к самопожертвованию. В крайнем случае она могла добраться и вплавь, как не раз уже делала и раньше при подобных обстоятельствах. Но пока надобности в этом, при ее высоком росте, еще не было. В одном месте смелая путница погрузилась было в глубокую размоину почти по самую шею. Но и это не испугало ее. Выкарабкавшись из этой ямы, путница снова очутилась на ровной почве, залитой водой только по пояс. Еще несколько усилий, - и стойкая форестерка очутилась перед высоким укрепленным мостом, за которым, на противоположном берегу, белела массивная башня городского собора. Теперь всякая опасность миновала и, кроме того, приближалась минута свидания с любимым человеком. Ради уже одного этого Уинифреда готова была бы переплыть хоть океан. Грудь ее дышала свободно, и сердце радостно билось.