Михаил Швецов - Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига

«с. 260. 18 апреля Наполеон заночевал в Назаретском монастыре; армия находилась в Святой земле; все деревни были прославлены событиями Ветхого и Нового Завета…Иордан представляли себе в виде широкой и быстрой реки, почти такой же, как Рейн и Рона, и очень удивились, увидя только ручеёк, поменьше Эн или Уазы у Компьена…»

«с.310. Мамлюки не существуют более, как самостоятельная сила, они могут пригодиться в качестве подчинённого ополчения; это прирождённые враги арабов и шейхов; они могут оказать услуги во многих случаях…[В Александрии] нужно всеми средствами создать многочисленное население из греков, евреев и сирийских христиан».

Вместе с тем, заявления Бонапарта о величии истории Египта — лишь популистский ход, для него коренные жители были и оставались варварами. Его суждения об Иерусалиме — попытка потрафить подлинным создателям скалигеровской истории, приведшим его на Олимп, и которая увенчалась успехом. Но ФН пришли к выводу, что поход Наполеона в Палестину был войной, действительно, в голой пустыне, где не могло быть Иерусалима, храмов Господня и Соломона, а Иерусалим — это прежнее название г. Москвы и Константинополя [21a*, с. 188–199]. Собор Василия Блаженного имел и другое название — Иерусалимская церковь. Да и так называемая Святая земля — это здесь. Об этом свидетельствовал Исаак Масса, проживавший в России при Борисе Годунове [97*]. Вот какую Святую историю у нас отняли! Её необходимо восстанавливать.

БЕЗ ИСТОРИИ ЛЮДИ ПЕРЕСТАЮТ БЫТЬ ЛЮДЬМИ

А портрет Исаака Массы кисти Франса Халса можно даже увидеть в альбоме, приобретённом стараниями твоей бабушки Наташи [98*]. Вот только автор сопроводительного текста почему-то не упоминает столь значимой страницы в его истории как пребывание в Московии. Это не случайно: так скалигеровцы пытаются разорвать связи между событиями и явлениями — чтобы в чьей-то голове не сложилась правдивая картина.

Дружок, скоро заканчивается мой отпуск.

Вчера вернулись с дачи. Занимались посадками зелени. В основном, бабушка. Но я сумел подготовить для тебя и сестрёнки ровную площадку — вместо бывших неудачными грядок с викторией, которую пересадили в другое место. Виктория — это наша основная, хотя и не изобильная продукция. Моя Наташа уже тебя кормила и нынче этой чудо-ягодой — из Египта, но купленной здесь, в Перми. Ты очень быстро её пожирал и приговаривал: «ням-ням». Так у тебя бывает, когда что-то очень нравится. В благодарность ты научился называть ягоду словом «вик». Пока все твои слова состоят из трёх-четырёх звуков. Но ты стал их повторять с удовольствием. Впрочем, неделю назад ты, увидев кучу книг, сказал слово из четырёх с половиной букв: «кНИГИ». А из Африки бабушка привезла тебе целый килограмм гуавы, которую и мы-то никогда не видели. Ты же воспротивился. Съели за 10 дней сами — фрукт непортящийся; растягивали удовольствие, при этом полагали: вдруг одумаешься? Но ты наотрез отказывался её кушать. Это твой характер — на первое предъявление всегда отвечаешь отказом.

Но вернёмся от фруктово-ягодной темы к книжной, тем более, на даче я проработал весьма полезный для нашего повествования материал. Мы с тобой говорили о Наполеоне в Египте. Теперь же книга Николая Задонского «Денис Давыдов» повествовала о наезде французского императора в Россию и русских героях в 1812 году, сумевших быстро его укротить, несмотря на неготовность армии к войне (оккупанты превосходили нас численностью в два с половиной раза). А ведь Александр I был почти за год предупреждён посланником из Парижа… Так уж устроены цари: они почему-то всегда пребывают в уверенности, что выйдут сухими из воды. Романовы, как всегда, в авангарде «беспечности». Они так и не разобрались за 300 лет правления, где находится их самый страшный враг — внутри или вне пределов страны. Их Запад привёл на трон, так как же теперь воевать с Наполеоном? Так и защищался, подставляя все бока врагу, отдавая одну губернию за другой, но сохраняя хорошую мину.

С мнением Кутузова, лучшего ученика Суворова, царь не желал считаться, но дорожил суждениями своих немецких советников при дворе, близких ему по крови и по духу — до тех пор, пока положение страны не стало критическим. Тогда заставили Кутузова «спасать страну». Царские советники (читай: сам царь) не ценили мнение и другого героя сражений, предшествовавших вторжению Наполеона в Россию, князя Багратиона, хотя последний находился в ранге главнокомандующего. Не желая быть униженным, тот подал в отставку, которая была удовлетворена в феврале 1810 года. Так, Александр I мостил дорогу своим бестолковым немецким любимчикам и Наполеону одновременно. Ненависть к немцам в русской армии (особенно среди солдат — ведь это их кормили палками по прусской методе) была столь велика, что офицеры на отдыхе, между боями, предпочитали распивать шампанское (и не только) в компании пленных французов, но не с пруссаками и австрийцами из союзнических армий [99*]. Дискриминация русских в высших эшелонах власти (нужно ли говорить про крепостных крестьян?) и в армии достигала таких масштабов, что даже выдающийся полководец А.П.Ермолов на вопрос Александра I, чем его наградить за заслуги перед царём и отечеством, ответил: «Произведите меня в немцы, государь!»

Это был мир, где русские в основной своей массе были лишены возможности что-либо требовать от своих германских поработителей, присвоивших себе звание управителей и просветителей. (Нечто подобное происходит и в современной России). Это был рай для иноземцев. (Кстати, слово «немцы» означало у русских не национальность, а имело более общий смысл — «не мы»).

Александр I, сидевший на двух стульях («и нашим, и вашим»), дождался, что французы во главе с Наполеоном захватили Москву. Но то была пиррова победа. Они не смогли воспользоваться её плодами — город был пуст, охвачен пожарами и ненавистью к врагу. Наш мудрый Кутузов отступил, готовя Наполеону западню и разгром. Благодаря стараниям немецкого и английского (союзнического) окружения царя, западни и окружения последнему удалось избежать, а вот разгрома — нет. В этом велика роль не только гения Кутузова и русского солдата, но и широкого партизанского движения, включавшего частью регулярные войска, частью народное ополчение, во главе с его инициатором и самым активным участником Денисом Давыдовым. Непременными атрибутами его военной формы были, как и положено казаку, чекмень, красные шаровары и черкесская шапка. А ведь такую же одежду когда-то имели и египетские мамелюки!

Геройство и смекалка Давыдова принесли ему европейскую славу. Даже Вальтер Скотт повесил у себя в кабинете портрет этого русского воина. А у себя в России ему, многажды жертвовавшему своей жизнью ради исправления ошибок политического руководства и ради изгнания оккупантов с родной земли, приходилось скрывать, что он партизан и правая рука Кутузова в тылу врагов. Александр I боялся вооружения простого народа, немало претерпевшего от врага в захваченных им регионах страны — разорённые крестьяне могли направить свой гнев и против царя. «Трогать врага не моги». Доходило до того, что крестьяне, участвовавшие в борьбе с французами, подвергались наказаниям со стороны помещиков и властей. Так бывает почти всегда: тираническая власть боится своего народа больше, чем иноземцев. И запросто готова вступить в сговор с врагами; так было раньше, так и теперь. Ну, а Кутузов и Давыдов удостоились немилости государя императора: не лезь вперёд царя, даже если он и Романов. А этот глупец повёл войска до Парижа, желая уничтожить зверя в его логове и ради «всего света», вопреки мнению Кутузова. В результате понесённых Россией и народом жертв выиграла Европа и всё та же Англия.