Томас Рид - Переселенцы Трансвааля

- Как не хотеть! - воскликнул Пит, жадно схватив лакомые лепешки и бутылку с вином. - Большое спасибо матери, что догадалась прислать! Я голоден как волк, да и жажда измучила... Вот, кому придет на ум позаботиться об этом, кроме матери? - продолжал он, хватив добрый глоток превосходного брандвейна и закусывая лепешкой.

- Ну, если ты так уверен, что о тебе некому позаботиться, кроме матери, заметил Людвиг Ринвальд, - то я уж не решаюсь предложить тебе провизию, которою снабдили меня моя мать и сестра Катринка. Ты, пожалуй, теперь не обратишь на это внимания, а между тем мать и сестра тоже были очень огорчены мыслью, что ты страдаешь от голода и жажды. Когда я объяснил им, что, вероятно, госпожа ван Дорн пошлет тебе что-нибудь с Гендриком, они сказали, что лучше будет, если мы оба запасемся чем-нибудь съестным на тот случай, если мы с Гендриком разъедемся в разные стороны во время поисков... Если ты не желаешь оказать честь стряпне моей сестры, то я сделаю это вместо тебя, чтобы не огорчить ее твоим пренебрежением. Пусть она подумает, что все приготовленное ею пошло на тебя... Бедная Катринка! Немало, должно быть, она мучилась в эту ночь, думая, что ты заблудился или что тебя нет уже и в живых... Я не понимаю, из-за чего собственно она-то так сокрушалась... Хотя она вслух и не выражала своего горя, но глаза у нее опухли от слез - этого она скрыть не могла.

- Правда? - спросил Пит с сияющими от радости глазами.

Глядя на радость Пита, можно было подумать, что горе Катринки приводит его в восторг. Оно так в действительности и было. Горе молодой девушки было лучшим ответом на взаимность чувства, и это приводило его в полный восторг. Невзирая на то, что он был уже почти сыт, он все-таки принялся и за пирожки с мясом, которые специально для него приготовила Катринка, и, конечно, нашел их даже вкуснее лепешек матери.

Глава XI

НОВОЕ ПРЕПЯТСТВИЕ

Когда Пит окончил свой завтрак, запив его настойкою, тоже присланною Катринкою, молодые люди поспешили к лагерю.

К сожалению, они не могли ехать так быстро, как им хотелось. Гильди шаталась от изнурения. Пит вынужден был сойти с нее и повел ее на поводу.

- Садись на мою лошадь, а я поведу твою, - предложил Гендрик брату.

- Нет, спасибо, милый Гендрик, - ответил Пит, - я теперь отлично подкрепился и могу пройти сколько угодно.

Он сам едва держался на ногах от усталости, но отказался от предложения брата просто из самолюбия. Отец в первый раз, публично, признал его способным самостоятельно вывернуться из затруднительных обстоятельств, и вот ему захотелось подтвердить это лестное мнение до конца, а это и заставило его отказаться от помощи, которая была бы для него далеко не лишнею. По той же причине он умолчал и о ранах, нанесенных ему колючками акации. Между тем раны сильно болели.

Гендрик более не стал настаивать на своем предложении.

Нельзя сказать, чтобы Пит двигался очень скоро - усталость все-таки брала свое. Людвигу и Гендрику приходилось ежеминутно сдерживать своих лошадей, чтобы не опережать его, и поэтому расстояние между ними и лагерем уменьшалось очень медленно.

Это выводило их всех из терпения, особенно Пита.

- Да когда же, наконец, покажется лагерь?! - воскликнул Пит.

- Не поехать ли мне вперед, чтобы обрадовать наших известием о твоем благополучном возвращении? - предложил Гендрик.

- Отлично! Поезжай, пожалуйста, вперед, - согласился Пит.

Ради того, чтобы успокоить домашних часом раньше, он жертвовал радостью видеть, как просияют милые лица при его неожиданном возвращении.

В то мгновение, когда Гендрик хотел уже пришпорить лошадь, Людвиг схватил ее за узду и сказал:

- Погоди, Гендрик! Мне кажется, будет благоразумнее, если ты не покинешь нас. Нам угрожает опасность, с которой, может быть, и втроем мы не справимся.

- Опасность? Какая? - в один голос спросили Пит и Гендрик, с удивлением глядя на Людвига.

- А вот посмотрите! - ответил молодой Ринвальд, указывая назад на целое скопище хищных зверей, собравшихся вокруг трупов убитых накануне буйволов.

- Ну, на эту дрянь нечего обращать внимания! - презрительно заметил Пит. Ты что-то очень боязлив сегодня, Людвиг. Гиены и шакалы нам не опасны. Эти звери слишком трусливы, чтобы напасть на нас.

- А это тоже шакал или гиена? - возразил Людвиг, указывая на громадного зверя, отделившегося от группы пировавших и приближавшегося к молодым людям, тихо рыча.

Это был лев необыкновенной величины. Переселенцы еще никогда не видали такого крупного зверя.

Явившись слишком поздно к месту пиршества, царь зверей не нашел ничего, кроме уже обглоданных костей. Конечно, этого было мало для него.

Окинув гордым, презрительным взглядом группу почтительно отошедших в сторону гиен и шакалов, лев заметил людей на лошадях и решил, что они должны вознаградить его за досадное разочарование, которое он только что испытал.

Не доходя нескольких сот шагов до всадников, лев остановился в полусогнутом положении, поднял кверху хвост, оскалил зубы, бешено потряс великолепной гривой и грозно зарычал.

Эти приемы, хорошо знакомые охотникам на львов, доказывали боерам, что зверь смотрит на них как на свою законную добычу и выбирает первую жертву, на которую ему было бы удобнее напасть.

Львы опасны всадникам только в лесной чаще или в джунглях, где движения лошади стеснены.

Будь у молодых людей все лошади в порядке, им стоило бы описать галопом несколько кругов, чтобы сбить с пути льва. Но так как у них только две лошади годились в дело, а третья, и так уже совершенно истощенная, могла упасть и тем погубить всадника, то этот способ нельзя было применить в данном случае.

Оставалось только помериться силами со страшным врагом и постараться сохранить присутствие духа.

Пит снова сел на лошадь. Сделал это он, вероятно, совершенно машинально: за минуту перед тем он отлично сознавал, что бедная Гильди едва ли может быть ему теперь полезна. Увидя льва и сознавая свою слабость, она вся дрожала.

Трое друзей выстроились в одну линию, приложили к плечам ружья и не сводили глаз со льва.

Будь трава высока, они и не заметили бы опасного соседа.

Через несколько минут, устав, очевидно, ждать, лев подошел так близко, что в два-три прыжка мог достичь молодых охотников.

- Как стрелять - всем сразу или одному за другим? - шепотом спросил Людвиг.

- По-моему, всем вместе, - ответил Пит.

- Нет, нет, лучше одному за другим! - поспешил сказать Гендрик.

Но лев, сделав гигантский прыжок, прекратил это разногласие. Три охотника почти одновременно спустили курки своих роеров. Гендрик и Людвиг промахнулись. Это было вполне естественно: их испуганные лошади не стояли на месте. Обоим молодым людям едва удалось прицелиться, и пули их полетели в пространство.