Томас Рид - Пропавшая сестра

- А что сталось с Вэном? - спросил я.

- Вэн! Он - коварная ехидна! Я не люблю говорить об этом человеке. Он несколько раньше меня вернулся в Англию, и в настоящее время здесь.

- А наши знакомые на Ярре-Ярре? Не слыхали ли вы чего-нибудь о них с тех пор, как мы расстались с ними?

- Да, я видел их несколько раз после этого. Живут они очень хорошо и все здоровы. Произошла только маленькая перемена в их симпатиях. Они сделались большими приятелями с Вэном.

Несмотря на то, что Каннон предупредил, что не любит говорить о Вэне, он в продолжение нашего разговора несколько раз упоминал это имя и притом с нескрываемой злобой и неприязнью. Я видел, что эти два человека перестали быть друзьями, но не пытался выяснить причину возникшей между ними неприязни, сменившей прежнюю дружбу. Меня очень мало интересовали их личные дела. Ни того, ни другого из них я не причислял к своим товарищам или друзьям. Впрочем, Каннон для меня был гораздо симпатичнее Вэна; последнего я плохо переносил.

- У вас здесь какие-нибудь дела? - спросил Каннон, когда мы расставались.

- Нет, - ответил я, - я приехал в Лондон без всяких дел и хотел немного развлечься. Но я предполагаю очень скоро вернуться в Австралию.

- Как это странно! - сказал Каннон. - Может быть, вам надоело в Лондоне потому, что вы чувствуете себя в нем чужестранцем и имеете мало знакомых. Я вас хочу ввести в один очень интересный знакомый мне дом. Дайте мне слово, что мы завтра встретимся вечером здесь, и тогда пойдем туда вместе. Я вас познакомлю.

Мне вовсе не хотелось заводить знакомства через Каннона, но он уж очень ко мне пристал, и я дал ему обещание встретиться с ним и пойти туда, куда он меня поведет.

На следующий день мы встретились, как условились, и Каннон повел меня к своим лондонским знакомым.

Мы подошли к одному коттеджу в Сент-Джонс-Вуде, и Каннон постучал в дверь. Слуга провел нас в гостиную и доложил: "Мистер Каннон и его приятель".

Дверь отворилась - передо мной стояла Джесси Г., дочь австралийского скваттера.

Увидев меня, она ничего не сказала и без чувств упала на диван.

Со стороны Каннона было большой жестокостью устраивать нашу встречу. При этом он нисколько не показался пораженным происшедшей сценой. Напротив, она ему как будто доставила удовольствие. Джесси скоро пришла в себя. Хотя, насколько я мог заметить, ее спокойствие было искусственно и давалось ей с чересчур большим трудом.

Каннон силился один поддержать разговор, но из этого так ничего и не вышло. Напряженное положение было прервано приходом отца Джесси, мистера Г. Поведение его по отношению к нам еще более изменилось, чем поведение дочери. Я не заметил с его стороны ни ко мне, ни к Каннону чувства радушия. Вскоре вошла мать Джесси, которая встретила нас более приветливо, чем ее муж. Но и в ее обращении чувствовалась какая-то принужденность и натянутость.

Пока Каннон старался втянуть в разговор хозяев дома, я обменялся несколькими словами с Джесси. Она просила меня зайти повидаться с нею еще раз. Но мне не понравилось обращение со мною мистера Г. и я уклонился от обещания снова посетить их дом. К моему удивлению, она настаивала на своем приглашении. Она просила меня прийти завтра к одиннадцати часам утра, когда она и ее мать останутся одни.

- Я очень несчастлива, Роланд, - сказала она вполголоса. - Приходите к нам завтра. Вы обещаете?

Я не мог быть столь жестоким к ней и пообещал.

Наш визит был непродолжителен. Перед нашим уходом миссис Г. в свою очередь пригласила нас посетить их снова. Но приглашение это было сделано тогда, когда ее муж не мог его слышать.

- Розочка еще в школе, - сказала она мне, - и вы непременно должны прийти повидаться с нею. Она очень часто вспоминает о вас. Когда она услышит, что вы в Лондоне, то наверняка пожелает вас увидеть.

Мы ушли. Я был очень сердит на Каннона, который затеял всю эту историю. Мне пришла в голову мысль, что он через меня вздумал отомстить Вэну. Я высказал ему это. Но его аргументы были гораздо основательнее моих, и поэтому я был вынужден отказаться от своих обвинений.

38. СВИДАНИЕ С ДЖЕССИ

На следующий день я опять посетил коттедж в Сент-Джонс-Вуде. И опять увидел Джесси. Она мне очень обрадовалась. Только по ее лицу было видно, как сильно она страдала.

- Я знаю, Роланд, - сказала она, - что наша встреча опять принесет мне только горе. Но в настоящую минуту я очень рада видеть вас и готова впоследствии расплатиться за эту кратковременную радость.

Я прикинулся непонимающим ее.

- Когда вы оставили нас на Ярре-Ярре, я пыталась забыть вас. Я решила никогда больше не встречаться с вами. А теперь, увы! Все мои решения тщетны. Я знаю, что для меня несчастье - встреча с вами, и все-таки я благословляю ту минуту, когда снова увидела вас. С вашей стороны было жестоко явиться к нам вчера, и все-таки я благословляю вашу жестокость.

- Мое вчерашнее поведение у вас произошло благодаря непредвиденным случайностям. Я в этом нисколько не виновен. Пока я не вошел в вашу гостиную, я даже не знал, что вы в Лондоне. Я думал, что вы в Австралии. Мистер Каннон обманул меня, - он пригласил меня познакомиться со своими лондонскими друзьями. Я не знал, к кому он меня приглашает; ради собственного своего счастья и вашего спокойствия я не пошел бы с ним к вам.

- Роланд, вы жестоки!

- Как вы можете говорить так, когда только перед этим сказали, что с моей стороны было жестоко вчера приходить к вам, Джесси? Во всем этом есть что-то такое, чего я не могу понять.

- Роланд, пощадите меня! Не говорите больше об этом! Давайте говорить о других вещах!

Я счел за лучшее повиноваться ей, и больше часа просидел с нею тет-а-тет, пока наша беседа не была прервана появлением миссис Г.

Я не мог уйти, не обещав зайти еще раз, так как не видел пока маленькой Розы.

От Каннона я узнал все, касающееся семейных дел скваттера.

Отец Джесси составил себе большое состояние, ликвидировал свои дела и приехал в Англию, чтобы остаток своих дней провести на родине, в Лондоне.

Я узнал, что после моего отъезда Вэн стал частым гостем на Ярре-Ярре, успел войти в доверие к скваттеру и сделался претендентом на руку Джесси. Это и вызвало ссору между Вэном и Канноном. С переездом семьи скваттера в Лондон за ними последовал и Вэн.

Взвесив все обстоятельства дела, я пришел к убеждению, что самое лучшее для меня не видеться больше с Джесси, так как мои посещения могут только возбудить у нее напрасные надежды.

Лондонская жизнь нагнала на меня сильную тоску. Я чувствовал себя очень скверно и решил проститься со своею родиной, чтобы опять вернуться в Австралию - продолжать свою бродячую, полную лишений и опасностей жизнь. При спокойной жизни и при виде счастья других сердечные мои раны опять открылись, и я начал сильно страдать. Образ Леоноры не давал мне покоя. Перед отъездом я решил посетить еще два города: Бирмингем и Ливерпуль. В Бирмингеме я хотел посетить своего товарища, бывшего каторжника, с которым мы работали в Авоке. В Ливерпуле я хотел собрать более подробные справки о Леоноре. Мне все-таки хотелось узнать, как она поживает и где.