Николай Ковалевский - Всемирная военная история в поучительных и занимательных примерах

Наполеон Бонапарт не был чужд наукам. Еще до похода в Египет за военные заслуги он был принят в члены французской Академии наук по классификации естественных наук. В своей речи по этому случаю на собрании Академии он говорил: «Истинные завоевания, не влекущие за собой раскаяния, приносит только наука. Развитие человеческих понятий есть почетнейшее и полезнейшее занятие. Истинное могущество Французской республики отныне состоит в том, чтобы быть родиной всякой новой идеи».

Военная экспедиция Наполеона в Египет сочеталась с научной. В походе с ним приняли участие 21 математик во главе с Монжем, 3 химика во главе с Бертолле, 3 астронома, 13 натуралистов и столько же географов, 10 механиков, 17 инженеров-строителей и т. д. А также пианист Рижель и поэт Парсеваль-Гранмезон, музу которого Египет почему-то не вдохновил.

По возвращении из Египта вплоть до военного переворота 9 ноября 1799 г. Бонапарт любил носить скромную одежду члена Академии наук и подписываться «Гражданин Бонапарт, академик».

О Египетской экспедиции, завершившейся после отъезда Наполеона в Париж неудачно, сам он не очень любил вспоминать впоследствии. Одно из воспоминаний было таким: «При высадке в Египте меня удивило, что от былого величия у египтян я нашел только пирамиды и печи для приготовления жареных цыплят».

В своих походах в Италию против австрийцев Наполеон несколько раз преодолевал Альпы. Горы, многим казавшиеся непреодолимыми, не были ему преградой, о чем он сам говорил так: «Где может пройти козел, там может пройти человек, где пройдет человек, пройдет батальон, а где пройдет батальон, там и армия».

О походе через Альпы в 1800 г. он говорил: «Если бы Ганнибал узнал о переходе моей армии через Большой Сен-Бернар, он посчитал бы свое альпийское путешествие сущей безделицей».

В сражении с австрийцами при Маренго (1800 г.) Наполеона Бонапарта выручил командир дивизии генерал Дезе. Он замыкал движение французских войск через Альпы и, услышав впереди звуки битвы, форсированным маршем прибыл к Маренго. Там Бонапарт уже отступал и встретил Дезе словами: «Увы, сражение проиграно». — «Может быть, — хладнокровно ответил командир дивизии. — Но сейчас еще 3 часа дня, и у нас есть время выиграть другое сражение!» Дезе возглавил новую атаку французских войск, завершившуюся успехом.

Погибшего в сражении Дезе Бонапарт похоронил на перевале Сен-Бернар, сказав: «Пусть Альпы служат ему пьедесталом».

В сражении при Маренго 28-тысячная армия Наполеона разгромила 40-тысячную австрийскую армию Меласа. Эта победа получила большой резонанс в Париже. В те дни в парижских ресторанах жареных цыплят (любимое блюдо Наполеона) подавали под названием «цыплята а-ля-Маренго».

В 1802 г. в одной из частей французской гвардии произошел неприятный случай: из-за несчастной любви покончил с собой гренадер Гобен. Через несколько дней в том же полку подобное происшествие повторилось. Наполеон Бонапарт приказал объявить гвардии: «Воин должен одолевать боль и грусть, причиняемые страстями. Предаваться горести без сопротивления, лишать себя жизни, чтобы избавиться от нее, значит оставлять поле сражения без победы».

После свержения монархии Людовиков в республиканской Франции были упразднены все награды, включая ордена. Генерал Бонапарт был инициатором возрождения знаков отличия. «Назовите мне республику из древних или новых времен, — говорил он в Государственном совете, — где бы не существовало отличий. Неужели вы думаете, что философическими рассуждениями убедите людей сражаться? Никогда! Солдат дерется из-за славы, отличий и наград».

19 мая 1802 г. 14 голосами против 10 Государственный совет принял решение об учреждении ордена Почетного легиона, остающегося высшей наградой Франции до сих пор.

Наполеон назвал тремя самыми прекрасными днями своей жизни Маренго, Аустерлиц и Йену. Битва при Аустерлице (1805 г.) получившая название «сражение трех императоров» (Наполеона против Александра I и Франца I), велась по сценарию французского императора. Александр I и Франц I руководили русскими и австрийскими войсками (при номинальном главнокомандующем Кутузове) по плану, разработанному австрийским генералом Вейротером. Но Наполеон полностью предугадал этот план. Накануне дня сражения, убедившись с помощью подзорной трубы, что дивизии противника разворачиваются так, как он предвидел, Бонапарт засмеялся: «Они сдаются! Завтра они будут в моих руках».

На следующий день он одержал убедительную победу, о которой А. Жомини писал: «Будто он сам командовал обеими противными армиями, которые, казалось, производили заранее условленные маневры».

Победой в Трафальгарском морском сражении 1805 г. Англия доказала превосходство своего флота над французским. Уязвленному Наполеону, господствовавшему на суше, оставалось лишь рассуждать о «второсортности» военно-морского искусства в сравнении с искусством сухопутного военачальника. «Адмиралу нужна только одна наука — мореплавание, — писал он, — а главнокомандующему нужны все науки. Для адмирала все равно — Индийское или Американское море — все та же водяная равнина. Искуснейший адмирал не имеет другого превосходства над менее искусным, кроме знания ветров… Адмирал в продолжении кампании сражается только раз, а генерал почти ежедневно, и опасности, которым подвергается флот, ничто в сравнении с опасностями на сухопутном пути».

Аустерлицкое сражение. 1805 г.

После разгрома Австрии Наполеон в 1806 г. двинулся против Пруссии. Уверенный в себе, он применил довольно простой способ обнаружить противника и вызвать его на сражение. «Я не знаю, где находится неприятель, — говорил он, — но из Бамберга, пользуясь имеющимися дорогами, я иду прямо на Берлин, столицу Пруссии. Тем самым я заставлю пруссаков появиться передо мной».

Так и вышло. Прусские войска, двинувшиеся на защиту Берлина наперерез Наполеону, были разбиты под Йеной и Ауэрштедтом. Через 12 дней Наполеон вступил в Берлин.

К. Клаузевиц писал, что в Йена-Ауэрштедтском сражении прусские генералы «бросились в косом боевом порядке Фридриха Великого в открытую пасть гибели». Столкнувшись с гибкой маневренной тактикой колонн и рассыпного строя, они проявили «полнейшее скудоумие, до которого когда-либо доходил методизм».