Дэвид Кинг - Битва дипломатов, или Вена, 1814

Царь принял Талейрана холодно, даже отчужденно. Они поговорили о положении во Франции, перешли к Венскому конгрессу, и беседа чуть ли не переросла в перебранку.

— Теперь обсудим наши дела здесь, — начал царь. — Мы должны решить все проблемы в Вене.

— Все зависит от вашего величества, — сказал Талейран. — Мы быстро и благополучно закончим наши дела, если ваше величество проявят такое же благородство и великодушие, как в Париже.

— Каждый должен получить то, что всех устраивает, — продолжал царь.

— И по справедливости, — заметил Талейран.

— Я должен сохранить то, чем уже владею, — жестко сказал Александр, намекая на присутствие русских армий в оккупированной Польше.

— Ваше величество желают сохранить то, что принадлежит ему по закону, — предположил Талейран.

— Я поступаю в согласии с великими державами, — сказал царь.

— Мне не известно, относят ли ваше величество Францию к числу этих держав? — спросил коварно князь.

— Да, несомненно, — ответил Александр. — Но если вы не хотите, чтобы каждый из нас думал о своих интересах, то что же вы предлагаете?

— На первое место я ставлю правоту, а не интересы, — твердо заявил Талейран.

— Интересы Европы, в них вся правота, — отрубил царь.

— Вы говорите не своим языком, сир, он чужд вам, и ваше сердце не приемлет его, — сказал Талейран.

— Нет, я повторяю. Интересы Европы — в них вся правота, — снова довольно грубо и настойчиво ответил Александр.

По описанию Талейрана, он натолкнулся на непробиваемую стену, и князь, прислонившись головой к панели, пробормотал: «Европа, несчастная Европа!» В речах царя Талейрану послышались нотки «политики силы», которая способна ввергнуть Европу в новые войны и страдания. Он повернулся к Александру и спросил:

— Следует ли понимать вас так, что вы готовы разрушить мир?

— Скорее я буду воевать, но не откажусь от того, чем владею! — выпалил Александр.

Талейран промолчал, но всем своим видом показывал, что ему претят разговоры о возобновлении насилия и враждебности.

— Да, скорее я буду воевать, — повторил царь, прерывая неловкое молчание.

Затем, когда в углу раздался бой часов, царь всея Руси вдруг спохватился:

— Ах! Мне пора на спектакль. Надо идти. Я обещал императору Меня ждут.

И с этими словами царь внезапно ушел, оставив Талейрана одного размышлять над судьбой двух с половиной миллионов душ в оккупированной Россией Польше.

Свечи допоздна не гасли в секретном шифровальном кабинете дворца Хофбург. Министр полиции барон Хагер заставлял людей работать до глубокой ночи. Несмотря на бюджетные вливания, сыскная сеть явно не могла справиться с возложенными на нее задачами — следить за каждым человеком, приезжающим в Вену.

Барон Хагер без устали набирал агентов и осведомителей для внедрения в иностранные миссии и слежки за наиболее важными персонами; сыщики фиксировали, куда они ехали, с кем встречались, отмечали все, что казалось им подозрительным. Особое внимание обращалось на званые ужины, рауты и вечерние развлечения, занимавшие значительное место в деятельности конгресса. Каждое утро император Франц за чашкой кофе с молоком прочитывал кучу донесений и стал самым информированным человеком в городе.

Барон уже взял на содержание многих именитых людей. Среди осведомителей были и поэт Джузеппе Карпани, давний друг Моцарта, и известная в Вене куртизанка Жозефина Вольтерс. Идентичность агентов тщательно скрывалась, и имена многих, наиболее полезных информаторов так и остались неизвестными. Мы знаем о них только по кодам, вроде оо или **; звездочками обозначался, без сомнения, кто-то из аристократов, вращавшийся в самых высших сферах: даже барон Хагер называл его не иначе как «ваше высочество».

Агенты непременно посещали все салоны: по понедельникам — у Меттерниха, по вторникам — у Каслри, по пятницам — у герцогини де Саган или княгини Багратион. Талейран, который устраивал званые ужины позже всех, тоже пользовался особым вниманием, хотя он и не входил в число самых влиятельных фигур на конгрессе. Общество брало пример с дипломатов: французов сторонились.

Сыщиков инструктировали: что бы они ни делали — распивали с кем-то шампанское, чай или играли за небольшими круглыми столами в карты, — замечать «прилежно и бдительно» все заслуживающие внимания факты. Они должны были взять под контроль кафе и таверны, постоянно находиться в толпе, собиравшейся возле магазинов на улице Грабен, в парке Пратер и на променадах у стен Старого города.

Почтовые отделения по всей империи перехватывали официальные письма и отправляли их в секретный шифровальный кабинет императорского дворца. Здесь в «темной комнате» специальные агенты вскрывали депеши костяными ножами, копировали послания и запечатывали конверты, держа их над бездымными свечами. Другая команда детективов занималась дешифровкой закодированных сообщений. Австрийские шпионы располагали богатой коллекцией иностранных шифров.

Недремлющее око барона проникало не только в салоны, гостиные, на балы и встречи чрезвычайных и полномочных послов. Он накрыл шпионской сетью весь город. Кучера, управлявшие тремястами императорскими экипажами, получили наставления докладывать обо всем, что они услышат от своих пассажиров. Привратники у посольств и особняков сообщали о посетителях и времени их пребывания. Даже домовладельцы обязывались давать информацию о своих жильцах, а редактор газеты «Винер цайтунг» регулярно доносил на графа Анштетта, члена русской делегации, поселившегося рядом с ним в доме 983 на Вайбурггассе.

Венской полиции в основном удавалось внедрить агентов в главные посольства, и самыми полезными информаторами оказывались слуги. Ищейки становились ливрейными лакеями, стоявшими за креслами во время званых ужинов, слугами, разносившими тройные канделябры по темным залам особняков, помощниками камердинеров и даже камердинерами при главах миссий.

Ценными агентами были горничные. Они обшаривали письменные столы, перетряхивали мусорные корзины, рылись в фаянсовых печах и каминах, отыскивая уцелевшие клочки бумаг. Эти обрывки, называвшиеся на языке агентов chiffrons, отсылались в офис барона Хагера, где их аккуратно реставрировали. Кто знает, может быть, в мусоре или золе таится ключ к разгадке важных секретов?

Конечно, самые бдительные миссии предприняли меры предосторожности, зная, что за ними шпионят. «У нас имеется достаточно доказательств бессовестного вскрытия наших писем», — докладывал в Берлин посол Гумбольдт, предлагая пользоваться более безопасными каналами связи. Один из его советников, военный стратег генерал Антуан Анри Жомини сменил замки во всех ящиках, где он хранил документы, и никогда не забывал брать с собой ключи.