Дэвид Кинг - Битва дипломатов, или Вена, 1814

Согласно договору, названному в то время «договором отречения» (в историю вошел как договор Фонтенбло по названию дворца Наполеона, хотя и не был подписан в нем), за Наполеоном сохранялся пожизненный титул «императора и сюзерена острова Эльба». Ему также назначалась рента в размере двух миллионов франков в год, выплачиваемых из французской государственной казны. Жене Марии Луизе даровалось герцогство Парма, Пьяченца и Гуасталла в Северной Италии, а сын получал титул принца Пармского. Статьей III закреплялось фиктивное положение о добровольном отречении Наполеона. Многочисленные родственники тоже не остались без содержания — им выделялось на жизнь два с половиной миллиона франков в год. Царь действительно проявил исключительное великодушие.

Когда Меттерних и Каслри в апреле приехали в Париж, они были шокированы условиями договора. Лорд Каслри сразу же отказался его подписывать. Британия вообще никогда бы не подписала договор, дающий Наполеону права на остров Эльбу. Меттерних со своей стороны выразил протест, назвав договор с Наполеоном «дурацким и вредным». Через год, предупредил он, Наполеон вернется, и Европе придется снова воевать с ним. Но русский царь тогда был всесилен, и Наполеона все-таки отправили на Эльбу.

Когда в мае 1814 года Наполеон прибыл на Эльбу, на этом опаленном солнцем острове проживало около двенадцати тысяч аборигенов. В столице Портоферрайо, приютившейся на южном берегу уединенной бухты, насчитывалось не более трех тысяч человек. Дороги больше напоминали тропы, протоптанные козами и мулами, а улицы представляли собой узкие проходы с пыльными каменистыми ступенями, круто поднимавшимися вверх по горным склонам. В городе было всего два общественных заведения — церковь и таверна, кафе «Буоно густо», где подавали местное вино альчато. В общем, Наполеон попал в знакомую с корсиканского детства обстановку типичного захолустного средиземноморского порта.

Со стороны моря весь город был виден как на ладони: неровные горы, испещренные побеленными домами с красными черепичными крышами. Среди них выделялся древний замок, забравшийся на утес высотой в тысячу двести футов: в нем, по легенде, когда-то обитали страшные великаны. И не только об этом могут рассказать местные старцы. Например, они охотно заверят вас в том, что сюда приставал Ясон с аргонавтами, искавшими золотое руно, приплывал Эней набирать ратников для Троянской войны.

Этот крохотный остров, всего восемьдесят шесть квадратных миль, немало повидал на своем веку Его завоевывали этруски, римляне, вестготы, остготы, ломбардийцы. В Средние века здесь хозяйничали города Пиза и Генуя. Затем сюда пришли испанцы, передавшие остров флорентийской династии Медичи, владевшей Эльбой два столетия. Одно время на острове властвовали то немцы, то турки, а совсем недавно — англичане и французы.

Эльба никогда не была богата. Каменистая почва, засухи, перемежающиеся почти тропическими ливнями, не благоприятствовали земледелию, и немногочисленные обитатели острова нередко голодали. Две трети зерна Эльба завозила с материка, в основном из Италии. Сносное существование островитянам обеспечивали главным образом горные разработки, садоводство и рыболовство.

В Рио-Марине на восточной стороне острова мужчины, вооружившись киркомотыгами и лопатами, собирали железную руду, служившую основным источником доходов и давшую название столице: Портоферрайо означает «порт железа». На юге в каменоломнях добывались гранит и мрамор, из которых в Италии возведено немало сооружений, в том числе и собор в Пизе. На Эльбе промышляли и солью, складируя ее на Пьяцца делла Грангуардиа у гавани. На острове в изобилии росли апельсины, оливки, гранаты, виноград, а рыбаки редко возвращались домой без хорошего улова — тунца или анчоуса.

После тревожных двадцати лет, перехода от французов к англичанам и снова к французам, остров был на грани восстания. Береговая охрана даже обстреляла фрегат его величества «Неустрашимый», когда он приближался к острову с императором на борту.

В любом случае портовый городишко не был готов к приему незваного повелителя. Надо было срочно оборудовать что-то похожее на императорскую резиденцию. Подобие «дворца» пришлось создавать на бесхозном верхнем этаже городской ратуши, где раньше помещался кондитерский склад. По всему городу собиралась мебель для импровизированной тронной комнаты. Самого трона не нашлось. «Что такое трон? — говорил Наполеон. — Куски дерева, обтянутые бархатом». На Эльбе так и сделали. Троном Бонапарту служила софа, украшенная бумажными цветами.

Пока Наполеон привыкал, как острил принц де Линь, к роли Робинзона Крузо, Вена предавалась слухам и сплетням. Судачили о романе графа Франсиса Пальфи со знаменитой балериной Биготтини, и все видели, что она уже беременна. Граф выделил ей на пожизненное содержание шесть тысяч франков. Князя Евгения де Богарне видели, когда он украдкой заходил в ювелирную лавку и потратил сказочную сумму на свою очередную возлюбленную. Согласно анонимному рапорту, представленному барону Хагеру в конце октября, счет составил 32 000 дукатов, и князю пришлось продать саблю, подаренную отчимом Наполеоном.

Главным объектом сплетен была русская делегация. Поскольку царь взял на себя основной груз дипломатических решений, у его подданных оказалась масса свободного времени, и они тратили его в кварталах красных фонарей. Говорили, будто один из его дипломатов имел поручение обходить бордели и подыскивать государю девочек. Это, безусловно, навет — царь не нуждался в помощи такого рода.

Русских офицеров часто видели в театре в квартале Леопольдштадт с известными всему городу куртизанками, которых они потом забирали с собой в апартаменты дворца Хофбург. Девятнадцатилетняя гетера Жозефина Вольтере почти каждую ночь проникала во дворец, переодеваясь мужчиной. Соседи жаловались на поздние увеселения, но полиция не вмешивалась — куртизанки снабжали барона Хагера ценной информацией.

Австрийская полиция прекрасно знала о недовольстве русских тем, как развиваются события на Венском конгрессе, и не только интригами Меттерниха. Их раздражал лорд Каслри, который «ничего не делал, а только мешал» переговорам по Польше. Досаждала им Франция, сеющая страхи среди малых государств и пытающаяся перессорить союзников. Делегаты царя возмущались и антирусскими настроениями в городе. Им явно не нравилось то, что в двух мастерских — возле собора Святого Стефана и на Швертгассе — для демонстрации новых париков использовались бюсты императора России Александра.

Полиция Хагера брала на карандаш все, что казалось ей достойным внимания, даже курьезы. Кронпринцы конкурирующих королевств — Баварии и Вюртемберга — играли в «жмурки» в салоне княгини Турн-и-Таксис, и эта детская забава чуть не закончилась дуэлью, когда один из них обвинил другого в жульничестве. Дуэль не состоялась только потому, что ее запретил король Баварии.