Владимир Горончаровский - Спартаковская война: восставшие рабы против римских легионов

Провинция, захваченная Спартаком, была исключительно богатой: она изобиловала стадами овец, хлебом и виноградниками, славилась небывалыми урожаями гречихи и проса. В широко раскинувшихся повсюду дубовых лесах кормилось желудями огромное количество диких и домашних свиней, мясо которых поставлялось не только в окрестные города, но и в сам Рим. Теперь настало время отдохнуть после боев и наметить план дальнейших действий. Покинуть Италию можно было двумя возможными путями. Первый лежал через труднопроходимые альпийские перевалы, где когда-то прошла армия Ганнибала. Второй, несравненно более легкий, был связан с Аврелиевой дорогой от Плаценции на Геную и далее в Нарбонскую Галлию. В последнем случае, с одной стороны, обеспечивалась возможность миновать Альпы, обойдя их с юга по знаменитому «Карнизу» [60] [60] В древности его ширина составляла от 130 м до 1 км. Приморской горной гряды, и намного ускорить движение за пределы Римской республики [61] [61] Переход линии Альп по «Карнизу» занимал 4 дня, тогда как через горные перевалы — около двух недель. , с другой — этот проход можно было перекрыть даже небольшими силами противника. В итоге, когда, казалось бы, на пути к свободе не осталось никаких препятствий, вождь восстания неожиданно отказался от прежних планов и повернул обратно. Многие исследователи полагали, что рабов могла испугать тяжесть перехода через горы, либо на настроения восставших подействовали их италийские победы и ненависть к Риму. Высказывалось также мнение, что Спартак мог поддерживать контакты с Серторием и двигался на соединение с ним для дальнейших совместных действий в Испании, но с его смертью от руки убийцы в 72 г. до н. э. [62] [62] Существует и другая, правда спорная, точка зрения, согласно которой Серторий погиб в 73 г. до н. э. (см.: Короленков А. В. Квинт Серторий: политическая биография. С. 239). такая необходимость отпала [63] [63] Коптев А. В. Несколько замечаний о восстании Спартака. . Действительно, контакты между всеми антиримскими силами, действовавшими одновременно в различных областях Средиземноморья, включая Митридата VI Евпатора, были вполне возможны [64] [64] Молев Е. А. Властитель Понта. С. 121–122. , особенно если учесть, что союзниками понтийского царя были киликийские пираты, с которыми приходилось иметь дело и Серторию, и Спартаку. Вряд ли Митридата мог смутить союз с восставшими рабами, ведь уже в период своей первой войны против Рима он дал свободу пятнадцати тысячам рабов и включил их в состав своего войска [65] [65] Ср.: Danov Chr. Zur Geschichte des Spartacusaufstandes. S. 11. . Никакого психологического барьера по этому поводу не должно было быть и у Сертория, так как уже со времени консульства Луция Корнелия Цинны в 87 г. до н. э. использование в политических целях больших масс вооруженных рабов стало в Риме довольно обычным явлением. К сожалению, никаких документальных свидетельств, дающих полное представление о дипломатии Сертория, не сохранилось. Помпей, опасаясь каких-либо разоблачений и обострения политической ситуации, сжег, не читая, всю его переписку, где были послания от «некоторых весьма влиятельных римлян, которые желали, возбудив волнения в государстве, изменить тогдашнюю форму правления и приглашали Сертория в Италию» (Plut. Crass. 20).

Судя по последовательности изложения событий у Тита Ливия (Liv. Per. 96), Серторий погиб еще до вступления Спартака в Цизальпинскую Галлию. В любом случае, известие о последовавшем разгроме серторианцев означало, что теперь некому сковывать действовавшую против них закаленную в боях армию Гнея Помпея, и она в скором времени, пройдя через Южную Галлию по Аврелиевой дороге, может появиться на севере Апеннинского полуострова. Стремительное изменение ситуации, видимо, продиктовало существенное изменение планов восставших. Они занялись пополнением своих рядов, вероятно, за счет рабов и перешедших на их сторону галлов [66] [66] Очевидно, в основном это были жители Транспаданской Галлии, еще не получившие прав римского гражданства. , всегда склонных к беспорядкам и мятежам. Аппиан считал, что на данном этапе численность восставших выросла до 120 000 человек (Арр. Bell. Civ. I. 117). Конечно, в эти подсчеты могли быть включены некомбатанты, например, женщины и интендантский персонал, но вероятнее всего, что эта цифра является плодом фантазии Аппиана и просто отражает панические настроения римлян в то время. Евтропий дает более реальную картину, говоря о тех, кто их так напугал: «…победив многих полководцев, среди них двух консулов, создали они примерно шестидесятитысячное войско» (Eutr. VI. 7. 1). Как ни относиться к этим сведениям, все-таки можно предположить, что на тот момент участники восстания большей частью связывали свою дальнейшую судьбу именно с Италией и не собирались никуда уходить [67] [67] Ср.: Халдеев В. В. Проблемы стратегии Спартака. С. 181. . Таким образом, несмотря на благоприятное время для движения через Альпы (лето-начало осени), собственная армия отрезала путь домой Спартаку, который, как командующий, чувствовал себя обязанным считаться с мнением воинов. Видимо, именно тогда в его окружении возобладало мнение о необходимости вернуться на юг Италии, чтобы переправиться на Сицилию и превратить этот остров в базу для продолжения борьбы. Разговоры о нанесении внезапного удара по Риму были, скорее всего, просто дезинформацией противника. Правда, прежде чем начать новый поход до наступления осенних дождей и наводнений в долине реки Пад, много времени, вероятно, пришлось потратить на то, чтобы обучить новобранцев сражаться в правильном строю, иначе в полевых сражениях с римской армией они были бы обречены. А таких сражений было не избежать, потому что пришлось, образно выражаясь, возвращаться в пасть льва. Это был момент наивысшего подъема восстания, серьезно ослабившего авторитет римлян на италийской земле.

Когда войско Спартака начало движение в обратном направлении, Рим «оказался охвачен не меньшим страхом, чем когда он дрожал, крича, что Ганнибал у ворот» (Oros. V. 24. 5). Действительно, почти непрерывная цепь поражений весьма напоминала первые годы войны с великим карфагенским полководцем. Правда, Спартак, как в свое время Ганнибал, прекрасно понимал, что, несмотря на громкие победы, он не в состоянии осадить и занять Рим. В итоге он повел своих воинов не на столицу государства, а знакомым маршрутом вдоль Адриатического побережья к слабо укрепленным городам Апулии и Лукании. Чтобы ускорить передвижение, был отдан суровый приказ: «…сжечь весь лишний обоз, убить всех пленных и перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке» (Арр. Bell. Civ. I. 117). Многочисленные перебежчики не принимались, чтобы не обременять себя в походе случайными людьми, которые могли только увеличить расход продовольствия. Это были вынужденные, но необходимые меры. Чем больше армия, тем сложнее обеспечивать ее всем необходимым, да и в стратегическом плане она становится достаточно уязвимой. Вероятно, делалось все возможное, чтобы быстрее миновать опасную в отношении обходных маневров со стороны римского войска область Пицен, перерезанную несколькими ведущими через Апеннины дорогами. Именно здесь на этот раз объединенные силы двух консулов попытались остановить мятежников, но в открытом сражении опять были разбиты. Их общие потери в этом и предшествующих столкновениях со Спартаком составили около двух легионов. Кто знает, насколько большой урон понесли на этот раз рабы, но они уже не страшились новых столкновений с врагом и, очевидно, решили, прежде чем двигаться дальше, окончательно сокрушить остатки консульских армий.