Юрий Ивонин - Властители судеб Европы: императоры, короли, министры XVI-XVIII вв.

В июне 1580 г. армия в 37 тысяч человек под командованием герцога Альбы вторглась в Португалию. Из Кадиса отплыл флот по направлению к Лиссабону. Претендовавший на португальский трон приор де Крату дон Антониу бежал во Францию, и с помощью французов его сторонники оборонялись на Азорских островах до июля 1582 г., пока победа испанского флота над французским у острова Мигель не сделала их дальнейшее сопротивление бесполезным.

Условия, на которых Португалия становилась частью владений Филиппа II, в общем-то не были тяжелыми, их даже нельзя назвать захватническими в прямом смысле этого слова. В апреле 1581 г. Филипп II на заседании португальских кортесов поклялся соблюдать все законы королевства Португалия и был признан его королем. В ноябре следующего года он дал клятву признать широкий объем привилегий населения страны. Он обещал так часто, как это будет возможно, жить в своих новых владениях, а местный королевский совет сформировать по тому же образцу, что и аналогичные региональные учреждения в Испании. В целом в Португалии он вел себя достаточно миролюбиво, усвоив во многом опыт Нидерландов. Постоянную опасность для Испании, особенно значительную в 60-х гг., представляла турецкая экспансия в Западном Средиземноморье. В начале 60-х гг. у Филиппа была возможность закончить начатые ранее переговоры с турками заключением перемирия на 10 или 12 лет, но он решил вести войну в Средиземноморье всеми имеющимися у него средствами. В свете сложного финансового положения в Испании, особенно после начавшегося восстания в Нидерландах, такое решение вряд ли можно назвать разумным. Конечно, в битве при Лепанто 7 октября 1571 г. испано-папско-венецианский флот под командованием дона Хуана Австрийского одержал победу над турецкой эскадрой (кстати, в этой морской битве участвовал будущий знаменитый испанский писатель Мигель Сервантес де Сааведра, потерявший в ней руку). Но из этого успеха не удалось извлечь особых политических выгод, что сыграло на руку Порте, сумевшей восстановить флот за три года. Кроме того, Филипп II отправил дона Хуана в Тунис. Короля беспокоили честолюбивые планы сводного брата, мечтавшего завоевать Константинополь и восстановить старую Византийскую империю (причем дон Хуан пользовался в этом поддержкой папской курии). Когда в конце 1573 г. дон Хуан укрепился в Тунисе и захотел создать там свое государство, Филипп отказал ему в помощи. Тунис стал снова турецким в 1574 г., а Марокко — в 1576 г. После террора, устроенного Альбой в Нидерландах, восстание там приобрело всеобщий характер и в 1576–1577 гг. достигло апогея. Филипп II в этот период перестал активно заниматься турецкой проблемой, надеясь на передышку. Но и сама Турецкая империя уже исчерпала возможности дальнейшей территориальной экспансии.

Именно удержание власти в Нидерландах было главной проблемой для Филиппа: без них могло погаснуть величие Испании как мировой державы. Ведь эти земли давали в королевскую казну 2 миллиона гульденов ежегодно. И чем дальше, тем сильнее становился конфликт между испанским управлением и тягой местного дворянства и особенно буржуазии к самостоятельности. При Карле V буржуазия все же имела значительные преимущества. Император помогал ей в конкурентной борьбе с ганзейцами и англичанами, исходя из интересов своей политики в целом. При Филиппе II ситуация изменилась. Теперь интересами Нидерландов пренебрегали; например, были введены разорительные для шерстоткацкой промышленности пошлины на ввозимую испанскую шерсть, купцам был запрещен въезд в испанские колонии. Банкротство 1557 г. разорило многих нидерландских финансистов, система денежного кредита была дезорганизована. Экономические трудности неизбежно повлекли за собой острый социально-политический конфликт.

Филипп II не понимал экономических и социальных проблем Нидерландов, которые были более сложными, чем в его испанских владениях. Он ожидал значительных доходов и стремился к большему контролю над местными учреждениями и большей подчиненности местного населения в религиозных делах, тогда как его подданные в этой стране все больше проникались кальвинистскими настроениями. Еще менее понимал все это герцог Альба, ставший с 1567 г. наместником короля в Нидерландах. Как солдат, он всегда стремился к ясному военному решению. Но его в данном случае не могло быть. Однако Альба с присущим ему упрямством решил ввести казарменный режим в подвластных землях. Филиппу II он писал: «Каждого нужно заставить жить в постоянном страхе, что крыша может обрушиться на его голову». Тогдашняя правительница Нидерландов Маргарита Пармская возражала против назначения Альбы, прямо указывая, что герцога настолько ненавидят в этой стране, что «одного его появления будет достаточно, чтобы ненависть распространилась на весь испанский народ». Филипп II не послушал ее. Кроме жестоких избиений протестантов с целью их устрашения и возвращения в лоно католической церкви, Альба ввел так называемую алькабалу (однопроцентный налог с недвижимого имущества, пятипроцентный с движимости и десятипроцентный с каждой торговой сделки). В Нидерландах, где все товары проходили через руки десятков посредников, прежде чем дойти до потребителя, это означало разорение торговцев и промышленников. Советники доказывали герцогу неприемлемость такого шага. Сам Филипп II предписывал Альбе смягчить режим и объявить всеобщую амнистию. Но герцог был непреклонен и довел дело до всеобщего восстания, а вместе с ним и до ухудшения отношений с Англией. Его карьера статхаудера в Нидерландах завершилась в октябре 1574 г., когда герцога отозвали в Испанию. Филипп II даже заявил в сердцах: «Герцог украл у меня Нидерланды». Испания оказалась в конечном итоге втянутой в длительную и совершенно бесполезную войну с Республикой Соединенных Провинций, продолжение которой вызывало недовольство в самой Испании. «Почему, — протестовал один из депутатов кортесов в Мадриде в 1588 г., — мы должны платить налоги здесь для того, чтобы остановить ересь там? Кастилия не должна одна нести на себе все их бремя, в то время как другие королевства и государства будут лишь наблюдать за происходящим со стороны».

Восстание в Нидерландах было причиной постепенного краха всей политики Филиппа II, поскольку привело к необходимости воевать с англичанами и французами, что, в конечном счете, оказалось Испании не под силу. События, разыгравшиеся в Нидерландах, прямо повели к ухудшению отношений с Англией, так как потеря нидерландского рынка отрицательно сказывалась на торговле английских купцов, и, кроме того, Англия не хотела победы Испании над повстанцами, опасаясь усиления испанской монархии и угрозы испанского вторжения в Англию. Филипп II все же не рисковал начинать войну против Англии. Его осторожность в отношениях с ней объясняется боязнью того, что полный разрыв с этой страной был бы выгоден Франции и мог ухудшить положение в Нидерландах, поскольку потребовались бы огромные расходы на войну. Король не обещал ничего конкретного Марии Стюарт, вынашивавшей планы свержения Елизаветы. Но ход событий в Нидерландах, на севере которых в результате Утрехтской унии (союза 17 провинций) 1579 г. возникла Республика Соединенных Провинций, и дальнейшее ухудшение англо-испанских отношений привели Филиппа к тому, что он все же стал склоняться на сторону Марии Стюарт. Посол испанского короля в Англии Бернардино де Мендоса развернул бурную деятельность, инспирируя действия заговорщиков. В конце концов Мендосу выслали из Англии, дипломатические отношения были прерваны, и путь к войне фактически открыт. Казнь Марии Стюарт сделала англо-испанскую войну неизбежной.