Юрий Ивонин - Властители судеб Европы: императоры, короли, министры XVI-XVIII вв.

Не только протестанты, но и католики вполне оправданно опасались, что Валленштейн метит в кресло «немецкого Ришелье». Невероятная популярность генералиссимуса в армии с некоторых пор внушала опасения и самому Фердинанду II. Действительно, единственной опорой этого человека было его войско, наемный разноплеменный сброд, скопище людей, которых только воля командира да вера солдат в его счастливую звезду держали в стальной узде.

Тогда Валленштейн не имел союзников не только в Империи, но и за границей. Правая рука кардинала Ришелье хитроумный капуцин отец Жозеф, прибывший в 1630 г. в Регенсбург, умело внушал императору, что после столь впечатляющей победы истинной веры над протестантской «ересью» нет никакой необходимости держать армию, численность которой далеко превосходит разумные пределы. Он особо подчеркивал, что агрессивность ее командующего внушает беспокойство «друзьям» Империи. В обмен на сокращение армии кардинал Ришелье устами капуцина обещал соблюдать нейтралитет и не поддерживать врагов Империи.

Конечно, эти посулы ничего не значили. Однако эти уговоры, давление Максимилиана Баварского плюс собственные опасения Фердинанда II решили дело. Император сократил армию и уволил Валленштейна в отставку. Его сменил Тилли. Это один из многочисленных примеров, когда блестящие генералы оказывались не у дел, поскольку становились слишком опасными в глазах правителей. Валленштейн вернулся в столицу герцогства Фрид-ланд и зажил как обыкновенный помещик. Но спокойствия и здесь не было — его окружала атмосфера постоянной враждебности и слухов. Он пытался не обращать на них внимания, ища утешения в семье. Но дальнейший ход войны скоро снова призвал Валленштейна на поля сражений.

Сокращением своей армии Фердинанд II позволил обезоружить себя накануне новой схватки, чем с успехом воспользовалась французская дипломатия. Кардиналу Ришелье удалось вовлечь шведского короля Густава II Адольфа в войну, тем самым создав очередную антигабсбургскую коалицию. В 1630 г. начался третий период Тридцатилетней войны.

До сих пор личность «северного льва» — шведского короля Густава Адольфа — и его мысли не давали покоя историкам. Зачастую отделить политику от веры в деяниях шведского монарха практически невозможно. Замысел германской экспедиции окончательно созрел в уме короля в начале 1628 г., а в конце 1628 — начале 1629 г. на заседании Государственного совета положение дел на Балтике было признано нетерпимым, открытая война — неизбежной. Было решено, что вести ее следует наступательным образом и на территории врага. Обоюдные, впрочем, не всегда согласованные усилия французских, бранденбургских и английских дипломатов привели к заключению в сентябре 1629 г. перемирия между Швецией и Польшей на шесть лет в Альтмарке. Путы упали с лап «шведского льва», освободив его для вторжения в Германию.

В июле 1630 г. Густав Адольф вступил в Штеттин — столицу Померанского герцогства, а затем начал стремительное продвижение на запад — в Мекленбург и на юг — вдоль линии Одера, вплоть до Франкфурта. Повсюду он встречал радушный прием протестантских жителей, сравнивавших шведов с ангелами, спустившимися со Скандинавских гор, дабы избавить Империю от тирании папистов. Отношение к шведским властям было тем более благоприятным, что армия Густава Адольфа радикально отличалась от наемных войск Валленштейна. Она была создана по национальному образцу из свободных крестьян-шведов, не грабивших местное население.

В войсках Густава Адольфа царила строгая дисциплина, что, собственно, вместе с поддержкой немецких протестантов было главным залогом побед. Шведский король заключил союз с Францией, согласно которому та финансирует его войну, взамен чего король обязуется не попирать интересы католиков на завоеванных землях и не трогать Максимилиана Баварского, который обещал придерживаться нейтралитета.

Узнав о таком развитии событий, Валленштейн попытался предложить свои услуги Густаву Адольфу, но тщетно. Возможно, им двигало чувство мести, но вряд ли оно было главным. Зоркий, проницательный политик, он предугадал будущее поражение Империи. Он уже давно видел причину слабости Германии в ее политической раздробленности и понимал, что Габсбурги — императоры столь пышно величаемой «Священной Римской империи германской нации» — предают, в угоду своим частным княжеским интересам, интересы Германии в целом, что им выгодно затягивать войну, которая разоряет и ослабляет немецких князей и дает возможность им, Габсбургам, как самым сильным, втихомолку прибирать к своим рукам чужие земли, округлять свои владения и усиливаться ча счет бедствий войны. Предлагая свои услуги Густаву Адольфу, Валленштейн, возможно, предполагал поскорее прекратить войну и добиться приемлемого соглашения с выгодой для Германии и, конечно, для себя. Он даже вступил в тайные сношения с Ришелье, который сейчас поддерживал его намерения, не желая усиления Густава Адольфа в Германии.

Но хитроумный шведский король не пошел на эти провокации. Он одерживал одну победу задругой. Разорение, которое произвела армия Тилли в Магдебурге в мае 1631 г., ускорило ход событий. 17 сентября близ Брейтенфельда недалеко от Лейпцига в решающей схватке армия Лиги потерпела полное поражение от шведских войск и практически перестала существовать.

В то время как союзные шведам саксонцы вступили в Чехию и заняли Прагу, Густав Адольф скорыми переходами двинулся через Тюрингию к Рейну. Города один за другим сдавались «ангельскому войску» — Эрфурт, Вюрц-бург, Франкфурт-на-Майне, Майнц. То было воистину триумфальное шествие. Брейтенфельдская катастрофа повергла Габсбургов и Лигу в состояние шока.

Густав Адольф нарушил одно из обязательств договора с Францией — объявил войну Максимилиану Баварскому и двинулся к баварской границе. Прорыв шведов на Лехе 5 апреля 1632 г. привел к слому всего баварского фронта, а смерть Тилли в этой битве лишила последние войска Лиги признанного вождя. Когда в мае были заняты Аугсбург и Мюнхен, Максимилиан в отчаянии пошел на прямой союз с Фердинандом II. Испания предоставила новые денежные дотации и энергично настаивала на назначении командующим Валленштейна вместо Тилли.

Фердинанду ничего другого не оставалось, и с лета 1632 г. Валленштейн вновь становится во главе войск Империи. При этом он получает неограниченные полномочия. Только на таких условиях (плюс новые владения в Чехии) полководец согласился возглавить императорскую армию. Он был явно удовлетворен и полон сил — новое назначение вновь оживило его надежды претворить свои планы в жизнь. Ф. Шиллер писал в «Тридцатилетней войне»: «Всякая другая власть в войсках, не исключая власти самого императора, потеряла значение в тот самый момент, как Валленштейну был вручен жезл главнокомандующего, и все приказы, не исходившее от его особы, были недействительны. От берегов Дуная до Везера и Одера все почувствовали животворное появление нового светила. Новый дух вселяется в солдат императора; начинается новая эпоха войны, новые надежды придают папистам бодрости, и протестантский мир с тревогой наблюдает перемену ситуации».