Сесили Вероника Веджвуд - Тридцатилетняя война

Съезд в Нюрнберге показал не только слабость позиций Фридриха, но и разобщенность протестантских князей. И, напротив, собрание, созванное через четыре месяца в Мюльхаузене Фердинандом, продемонстрировало силу и сплоченность противной стороны. Фридрих считал, что, принимая чешскую корону, отбирает ее не у императора, а у австрийского эрцгерцога [206] Lundorp, III, p. 678. . Его аргумент основывался на том, что Богемия находится вне пределов империи. Фридрих не нарушал мир в империи, а всего лишь вступал во внешний конфликт, и Фердинанд не мог употребить против него свою императорскую власть.

Эта и без того хлипкая аргументация лишилась всякого смысла после переговоров в Мюльхаузене. Здесь собрались представители Максимилиана Баварского, Католической лиги и курфюрста Иоганна Георга. И здесь Фердинанд смог заручиться единой поддержкой лютеран и католиков, пообещав не вмешиваться в религиозные дела светских епархий округа Верхней Саксонии. Взамен они объявили Богемию неотъемлемой частью империи. При таком раскладе получалось, что Фридрих действительно подорвал имперский мир и должен был понести наказание за нарушение закона. 30 апреля появился императорский указ, предписывавший ему до 1 июня выехать из Богемии. Неисполнение ультиматума равнозначно объявлению войны. С 1 июня 1620 года каждый правоверный немец имел право поднять на него руку как на злостного нарушителя мира, а Фердинанд как император, эрцгерцог Австрии и законный король Богемии мог применить любую силу против узурпатора [207] Lundorp, II, pp. 12 f.; Lünig, VI, i, pp. 321 f. .

Позиции Фридриха в Германии были шаткие, еще меньше поддержки он имел в Европе. Король Англии отметил восхождение на трон своего зятя уведомлением всех сюзеренов о том, что он не только не одобрял, но даже и ничего не знал о существовании таких планов [208] Gardiner, History of England. London, 1883, III, p. 24. . Не поколебали упрямого монарха ни энтузиазм лондонцев, попытавшихся устроить праздничную иллюминацию в честь нового богемского короля [209] Letters and Documents, 11, p. 23. , ни сбор средств на его поддержку, объявленный рьяными протестантами по всей стране [210] Calendar of State Papers. Domestic Series 1619—1623. London, 1858, p. 132 and elsewhere. . «Его величество желают совместно с королем Франции употребить все силы на благо христианства и успокоения волнений, имеющих место в настоящее время в Германии», — разъяснял английский посол, к неудовольствию советников Фридриха [211] Letters and Documents, II, p. 189; Lundorp, I, p. 860. . Пренебрежение британского короля своим зятем охлаждало пыл друзей Фридриха. «Дела его не так уж хороши, — шептались в гостиных, — если тесть отказывается ему помогать» [212] G. Groen van Prinsterer, Archives de la Maison d'Orange-Nassau. Leyden, The Hague, Utrecht, 1835 sq., II, ii, p. 572. .

Король Дании хотел было, чтобы курфюрст Саксонский помог Фридриху [213] Lundorp, 11, p. 19. , но сам увяз в торговом конфликте с Гамбургом и не мог поделиться ни временем, ни деньгами, ни людьми. Шведский король, поощряемый Фридрихом, внезапно нагрянул в Бранденбург и умыкнул старшую принцессу в жены, однако это не стало прелюдией к военной интервенции на стороне протестантов Германии. Поглощенный войной с Польшей, Густав II Адольф был больше заинтересован в помощи Фридриха.

Венецианцы неохотно согласились не пропускать какое-то время войска из Испании в Германию [214] H. v. Zwiedineck-Siidenhorst, Die Politik der Republik Venedigs. Stuttgart, 1882-1885,1, pp. 101-103. , но они опасались интриг Италии и к тому же потеряли интерес к восстанию, которое перестало казаться им перспективным. Герцог Савойский, обиженный тем, что Ангальт не дал ему, хотя и обещал, ни императорскую, ни чешскую корону [215] Letters and Documents, 11, p. 31. , отказался субсидировать армию Мансфельда и разрешил пройти через свои владения контингенту испанских войск, направлявшемуся в Германию. Волнения в Трансильвании вынудили Бетлена Габора снять осаду Вены. Он дорого продал свое союзничество Фридриху, потребовав титулы, субсидии и вознаграждения за проявление верности. Знали бы чехи, что Бетлен в это же время договаривался и с Фердинандом! [216] Gindely, Geschichte, 11, pp. 283 f.; III. p. 156. Вдобавок ко всем неприятностям неожиданное восстание в Граубюндене открыло Вальтеллину испанцам.

Оставался один самый стойкий союзник — Соединенные провинции. Они никак не могли предать Фридриха. Если Фридрих потерпит поражение, то они первыми и пострадают. Логично было допустить, что голландцы сохранят для него Пфальц. Из этого и исходил Ангальт, но, как всегда, просчитался. Стремясь подорвать могущество Габсбургов, голландцы с самого начала поддержали мятеж в Богемии [217] Lundorp, I, pp. 545—546. , однако они вовсе не думали, что Фридрих покинет свой пост на Рейне, и, естественно, не ожидали ренегатства унии. Теперь же они были предоставлены сами себе и должны были одни защищать Рейн, если испанцы вдруг задумают вторгнуться в Пфальц. Голландцы не были готовы к тому, чтобы взять на себя такое бремя ответственности. Заключительная фаза борьбы двух религиозных группировок, разделившей страну, совпала с конфликтом между интересами центральной аристократической власти принца Морица и голландских провинций. Революция сделала Морица военным диктатором. Но его диктатура еще не окрепла, и ему требовалось время для того, чтобы до истечения срока перемирия с Испанией консолидировать свою власть. Он не мог позволить себе спровоцировать возобновление войны какими-либо неосторожными действиями на Рейне. Возможно, он и начал бы действовать, если бы имел поддержку английского короля и Протестантской унии, но только не в одиночку, даже ради спасения Рейнланда. Так и получилось, что Соединенные провинции выделили Фридриху ежемесячную субсидию в размере пятидесяти тысяч флоринов [218] Hofler, p. 400. и направили для усиления чешской армии небольшой контингент. Вряд ли это могло устроить Ангальта. Что касается Рейна, то Мориц разместил на правом берегу реки несколько отрядов, напротив земель епископа Кёльна [219] Gindely, Die Berichte uberdie Schlacht aufdem Weissenberge bei Prag. Archiv für Oesterreichische Geschichte, LVI. Vienna, 1878, pp. 23—24. . Даже при самом богатом воображении это никак нельзя было расценить актом враждебности по отношению к Испании. Мориц сохранил то, что осталось после перемирия. Но удастся ли ему уберечь Пфальц?

Решающее значение имело как действие, так и бездействие двух правителей в Европе: королей Франции и Испании. Вмешательство Филиппа III на стороне Фердинанда Ангальт считал неминуемым. В этом он не ошибался. Однако Ангальт полагал, что и Людовик XIII поддержит Фридриха, и в данном случае он снова принял желаемое за действительное.

Фридрих рассчитывал на помощь дяди, герцога Буйонского. Но герцог, давний противник королевской власти, заядлый и бесцеремонный интриган, не пользовался доверием молодого короля [220] Richelieu, Memoires, ed. Societe de l'histoire de France, Paris, 1907, 11, pp. 400-401. , правоверного католика, дорожащего престижем монархии и воспитанного в атмосфере подозрительности. Его фаворит, благолепный и пустой герцог Люинь, поднялся наверх только благодаря неприкрытой лести.