Сесили Вероника Веджвуд - Тридцатилетняя война

В целях самосохранения Георг Вильгельм даже признал Максимилиана курфюрстом [562] Annates.X.p. 1227: Lundorp, III. pp. 941-980. , ошибочно полагая, что лига не позволит Валленштейну напасть на него. Пустые надежды. Тщетными были и его протесты Вене. Когда посол курфюрста заявился к Валленштейну с просьбой вывести войска из Кроссена, генерал, лежа в постели, бесцеремонно спрятал голову под подушку и не стал его слушать [563] Opel. Das Kurfurstentum Brandenburg, p. 204. .

Еще до наступления лета 1627 года войска Валленштейна под началом одного из его лучших командиров, Ганса Георга фон Арнима, протестанта и уроженца Бранденбурга, вошли в курфюршество Георга Вильгельма. Несчастный курфюрст пытался организовать людей на защиту своих земель, но когда отряд из шестидесяти человек — и это все, что он смог набрать, — попробовал оккупировать Берлин, жители, лютеране, закидали их камнями, выгнав из города. Кто-то пустил слух, будто их хотят насильно обратить в кальвинизм. По всей провинции подданные Георга Вильгельма предпочли подчиниться превосходящей силе пришельцев. Ной-Бранденбургза попытку оказать сопротивление был наказан разграблением города. Поэтому в Хавельберге жители, предупрежденные о приходе Арнима, изгнали гарнизон и открыли ему ворота [564] Opel, Das Kurfiirstentum Brandenburg, pp. 215—217. . Георгу Вильгельму ничего не оставалось, как последовать их примеру. Он повиновался и повел себя любезно, объявив, что интервентов надо принять как друзей [565] Lundorp, 111, pp. 985-986. . В это время его незадачливый посол возвращался из Вены с письмом от Фердинанда: император заверял курфюрста в неизменном к нему почтении [566] Opel, Das Kurfiirstentum Brandenburg, pp. 205 f. . Послание должно было хоть как-то утешить Георга Вильгельма.

Захватив Бранденбург, Валленштейн мог без труда разделаться с разбросанными силами протестантов. Король Дании всю зиму пытался найти вспомоществование. Правительство Англии, его единственная надежда после измены Ришелье, не прислало ни кораблей, ни денег [567] Rusdorf, 1, pp. 604, 611; Moser, Patriotisches Archiv, VI, p. 106. . Фридрих Богемский был беден как церковная мышь, голландцы платили ему мало, англичане не платили вовсе, и его дом осаждали кредиторы. Только за молоко он задолжал 140 фунтов, и у него не было ни гроша за душой [568] Moser, Patriotisches Archiv, VI, p. 109; M. A. E. Green, Elizabeth Queen of Bohemia, revised by S. C. Lomas. London, 1909. p. 258. . Зная, что от короля Дании не будет никакой пользы [569] Moser, Neues Patriotisches Archiv, I, p. 77. , Фридрих решил снова положиться на шведского короля [570] Lundorp, III, pp. 952—960; Rusdorf. II,passim. . Герцоги Мекленбурга, последние союзники Кристиана, поступили аналогичным образом, и субсидии, которые они ему обещали, приходили несвоевременно или совсем не приходили [571] Gebauer, Kurbrandenburg in der Krisis, p. 2; Bricka and Fridericia, II. pp. 94—95; Lundorp, III, p. 461. . Герцог Брауншвейг-Вольфенбюттель уже давно помирился с императором и стремился выдворить войска Кристиана из тех немногих районов, в которых они все еще находились [572] Lundorp, II, pp. 977-979. . Испытывая хроническую нехватку денег, провианта, лошадей, Кристиан с трудом пытался удержать порядок и дисциплину в своей разгромленной и деморализованной армии [573] Ibid., pp. 976-978. .

4 августа 1627 года остатки войска Мансфельда сложили оружие или бежали под Бернштайном, а их вожак, датчанин Мицлафф, ушел с несколькими полками к шведам в Польшу. В сентябре Валленштейн и Тилли воссоединились на Эльбе, а в октябре Тилли разделался с последними гарнизонами в Германии, пока Валленштейн гнался за Кристианом через границу Гольштейна. Последняя конница Кристиана сдалась на севере у Хальборга, и армия Валленштейна остановилась на зиму в деревнях Ютландии, еще не затронутых войной.

Валленштейн завоевывал север, Фердинанд крепил свой режим на юге. В том же году была обнародована новая конституция Богемии в том виде, в каком она действовала два столетия. В теории Богемия сохраняла автономию, но корона становилась наследственной. Король назначал высших должностных лиц, а сейм утрачивал свое влияние [574] Denis, La Boheme depuis la Montagne Blanche. Paris, 1903, pp. 107— 119; d'Elvert, II, pp. 204 f„ 266 f. . Летом появился эдикт, требовавший, чтобы все, кто еще исповедовал протестантизм, сделали выбор: либо принимали католичество, либо уезжали. В результате страну покинули еще двадцать семь тысяч подданных Фердинанда [575] d'Elvert, II, pp. 206 ff. .

Летом 1627 года Фердинанд снова съездил в Мариацелль, чтобы отблагодарить свою покровительницу за счастливое завершение полувека жизни [576] Gindely, Geschichte der Gegenreformation, p. 514. , и решил закончить год визитом в Богемию. Персонально он не был ненавистен в Праге, и ему было полезно внести в деспотизм определенную дозу великодушия и дать повод горожанам попраздновать, а торговцам — набить карманы.

Пышная коронация Фридриха и Елизаветы добавила им на какое-то время популярности. Фердинанд не мог короноваться во второй раз и задумал устроить коронацию своей второй жены Элеоноры, молодой красивой женщины, которая займет центральное место в его политической драматургии. Коронация прошла с непревзойденным блеском. На торжество собралось столько народу, что Элеонора с трудом пробиралась через радостные толпы. За коронацией последовали фейерверки, театральные представления, банкеты, ганцы, и фонтаны, как во времена Фридриха, струились красным и белым вином. В рыцарском поединке с копьями приз получил старший сын императора, девятнадцатилетний эрцгерцог Фердинанд [577] Pistorius, Historische Beschreibungen, 1627—1628, p. 47. , что обеспечило ему обожание народа и поспособствовало успеху планов отца. Еще в прошлом году сын получил право заседать в совете родителя. Спокойная рассудительность принца резко контрастировала с болтливой самоуверенностью императора и подходила для того, чтобы занять приготовленный для него отцом пост. По новой конституции эрцгерцогу Фердинанду предстояло стать первым наследственным королем Богемии.

Его коронация состоялась на той же неделе, что и чествование мачехи, и с тем же потаканием наклонностям толпы, и горечь несправедливости потонула в массовом гулянье радостно-возбужденного города, позволявшем трактирщикам делать состояния и каждому желающему напиваться задарма. За Прагой давно закрепилась дурная слава самого порочного города в Европе, и целомудренный Фердинанд сознательно поощрял в подданных низменные страсти как противоядие против более благородных помыслов. От чешского восстания ничего не осталось, о нем напоминали лишь обанкротившийся двор в Гааге да сто пятьдесят тысяч изгнанников [578] Bretholz, Geschichie Bohmens und Mahrens. Reichenberg. 1921, III, pp. 16-17. .

Спустя месяц после двойной коронации Фердинанд и Валленштейн встретились в Брандейсе. Они могли поздравить друг друга: в Германии больше не было сил, которые могли бы им противостоять. Валленштейн сообщил императору о том, что он способен вести войну еще шесть лет, полагаясь лишь на ресурсы захваченных земель и не требуя от правительства ни одного пенни [579] Gindely, Die maritimen Plane der Habsburger, p. 17. . Он намерен установить власть Фердинанда по всей империи, оккупировать Ютландию, Гольштейн, Померанию, Мекленбург, частично Бранденбург, Франконию, Швабию, Эльзас [580] Chlumccky, Waliensteins Briefean Collalto. Brünn, 1856, p. 55. . На севере его позиции были сильны, как никогда. Испанские финансы оживили польскую монархию [581] Gindely, Die maritimen Plane der Habsburger. pp. 11 — 12. , руки короля Швеции теперь были связаны, и он не мог оказать помощь поверженному королю Дании. Сконфуженный курфюрст Бранденбурга был принужден помогать не своему шведскому зятю, а полякам. Он не мог защитить себя и должен был исполнять свой долг вассала Сигизмунда Польского [582] Ibid., p. 11. . В этих новых обстоятельствах планы Габсбургов по созданию флота на Балтике и торговой компании сообща с Ганзейским союзом были близки к реализации. Весной Валленштейн уже начал заниматься организацией строительства двадцати четырех военных кораблей для Балтики при условии, что испанцы пришлют столько же судов [583] Ibid., p. 17. .