Вольфганг Акунов - Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена

В качестве союзников польского короля Владислава Ягелло под Танненбергом выступали также 40 хоругвей под командованием Великого князя Литовского Витовта (Витаутаса, по-польски: Витольда, в Святом Крещении — Александра), объединявшие в своих рядах литовцев, русских («русинов», «рутенов»), жемайтов (жмудинов, самогитов), армян, караимов, татар. Считается, что по численности и вооружению хоругви Витовта были слабее польских. Знамена 30 хоругвей войска Витовта были украшены изображением «Погони литовской» — изображением вооруженного всадника на белом, черном или пегом коне, с занесенным мечом, на красном поле (в геральдике Речи Посполитой существовала еще «Погоня польская» — изображение согнутой в локте руки в латах с занесенным мечом). Эта «Погоня литовская», под названием «Витис» («витязь»), служит в настоящее время гербом современной Литовской Республики (а до прихода к власти Лукашенко была, «по совместительству», также гербом Белоруссии-Беларуси). На знаменах 10 других литовских хоругвей было изображено тавро, которым Витовт клеймил своих лошадей. Имеются в виду так называемые «колюмны» или «слупы (столпы) Гедимина», напоминающие родовой «трезубец» («тризуб») Рюриковичей (хотя некоторые историки считают их «стилизованным изображением священного дуба древних пруссов»). Скорее всего, эти «столпы Гедимина», изображаемые порой серебряными, порой — золотыми, но всегда на красном поле, были знаком собственности («тамгой») литовских князей — «ригасов» и «кунингасов». Впрочем, их изображения находят на некоторых монетах Ягелло, как, кстати, и на монетах генуэзской колонии в Крыму — Кафы (Феодосии).

Вопреки утверждениям хрониста Танненбергской битвы Яна Длугоша, трудно представить себе, чтобы десятки литовских хоругвей пользовались в битве с «тевтонами» под Еловой горой знаменами с одинаковыми изображениями, да вдобавок еще и одинакового цвета, неотличимыми друг от друга, что лишало бы воинов возможности ориентироваться, перестраиваться и совершать маневры в бою. Скорее всего, Длугош просто ничего не знал о литовских знаменах (ведь он писал о битве при «Грюнвальде» два с половиной поколения позднее!). Во всяком случае, многие белорусские историки упорно утверждают, что одна из «белорусских» хоругвей, входивших в войско Витовта под Танненбергом, сражалась под белым знаменем с узкой продольной красной полосой, послужившей — якобы! — прообразом белорусского национального флага (впрочем, отмененного «батькой» Лукашенко и замененного на просоветский «рушничок»).

Союзники Витовта из числа бессарабов, молдаван и валахов (если верить, например, нобелевскому лауреату Генрику Сенкевичу, по-прежнему считающемуся в некоторых кругах непререкаемым авторитетом по истории Грюнвальдской битвы), использовали гораздо более устрашающую символику — «изображения чертей, скелетов, упырей и вурдалаков» (см. роман Генрика Сенкевича «Крыжаки», сиречь «Крестоносцы»).

В Великое княжество Литовское (и Русское) входила и Смоленская земля, приславшая под Еловую гору 3 хоругви под началом князя Семена Лугвения. «Смоленские» хоругви стояли на самом крайнем левом фланге литовской армии, непосредственно примыкая к правому флангу армии польской короны. «Смоленские» хоругви, сильнейшие во всем литовском войске, приняли решающее участие в окончившейся неудачей атаке литовского крыла союзного войска, отраженной тевтонскими рыцарями фон Валленрода, в свою очередь, перешедшими в контрнаступление. Все литовцы дружно бежали под этим натиском. Лишь три «смоленские» хоругви, во главе с князем Юрием Лугвеньевичем, продолжали ожесточенно сопротивляться, пока две из них не были изрублены, а третья — не дождалась подмоги. На красном знамени смоленских витязей был изображен святой архангел Михаил в золотом поле.

Татарским контингентом в составе литовского войска командовал бывший хан Джелал-эд-Дин, согнанный соперниками с золотоордынского престола и перешедший на службу к Великому князю Литовскому. Наиболее распространенными среди тогдашних татар были штандарты, именуемые по-монгольски «туг», а по-тюркски «бунчук». Речь идет о конском хвосте (монголы порой украшали свои «туги» хвостами яков), прикрепленном к древку, увенчанным шарообразным навершием-«яблоком». Не случайно древние кочевники-болгары, окрестившись, спрашивали в 866 г. римского папу Николая I: «Доселе, идя на битву, мы носили знаменем конский хвост: какое знамя носить теперь?» Впервые вошедшие в употребление в глубокой древности, в качестве боевых значков предводителей древних тюркских племен, аваров, хазар, печенегов, болгар, торков и половцев, бунчуки просуществовали в качестве боевых знамен вплоть до времен Оттоманской (Османской) империи. Наряду с бунчуками татары использовали также (вероятно, заимствованные ими у китайцев или среднеазиатских мусульман) матерчатые знамена в форме треугольных или прямоугольных, с несколькими косицами, полотнищ, прикрепленных к древку. Порой татарские знамена представляли собой комбинацию флага с конским хвостом. Благодаря влиянию широко распространившегося к описываемому времени среди азиатских кочевников ислама, наиболее распространенными цветами их военных штандартов стали традиционные мусульманские цвета — черный, зеленый и белый. Вероятно, аналогичные боевые значки были и у служилых литовских татар.

Согласно мнению современных польских историков (в частности, Анджея Клейна, Николаса Секунды, Конрада А. Чернелевского и др.), в битве под Еловой горой с армией Тевтонского ордена сразились около 20 000 воинов в составе 51 хоругви польского коронного войска и около 10 000 — в составе союзных с поляками 40 хоругвей литовско-русского войска (включавшего в свой состав отряды валахов, бессарабов, караимов, татар и армян). Отдельные хоругви союзного войска, как уже упоминалось выше, значительно различались по численности.

Согласно расчетам современного польского историка Анджея Надольского, в Великой Краковской хоругви насчитывалось до 700 бойцов, в хоругви «Гонча» — до 500, в Надворной хоругви — от 400 до 450. При этом следует учитывать, что средневековые летописцы Европы при подсчете численности рыцарских армий оперировали термином «копье», которое, в зависимости от богатства (или бедности) конкретного рыцаря, могло означать всего лишь его самого, как одиночного конного бойца (если рыцарь был совсем беден и не имел денег на обзаведение оруженосцем или слугами), нескольких человек (если рыцарь был побогаче и мог себе позволить иметь оруженосца, конного и пешего слугу и т. п.) или даже несколько десятков бойцов (если рыцарь был богатым феодалом).

На основе скрупулезного анализа хода битвы при Еловой горе современные историки пришли к однозначному выводу, что это было типичное маневренное, изобиловавшее стремительными конными атаками исключительно кавалерийское сражение. Во всяком случае, вопреки неоднократным противоположным утверждениям многих прежних историков (а тем паче — исторических романистов, начиная с уважаемого Генрика Сенкевича — и публицистов!), на польско-литовской стороне никакой пехоты не имелось (и во всяком случае, в бою не участвовало — обозники и прислуга не в счет). С обеих сторон, как с «тевтонской», так и с польско-литовской, имелась артиллерия — в том числе, кажется, даже новые по тем временам «каморные орудия» (по-немецки: «каммербюксы»), но никакого влияния на ход этого типично кавалерийского сражения ни каморные, ни другие орудия не оказали (не считая штурма орденского «вагенбурга» польско-литовской пехотой при поддержке артиллерии после завершения битвы как таковой).