Аполлон Коринфский - Народная Русь

Шла по народной Руси сказочная-песенная слава не только о такой могучей водной стихии, какою являлись для русского сказателя-песнотворца — «глубота, глубота окиян-море, широко раздолье округ земли, глубоки омуты днепровские»; разносилась-разливалась по селам-деревням молва и о несудоходных реках, богатою добычей оплачивавших рыбачий труд, — слыли они «медвяной» («молочной» — по иному разносказу) водою в «кисельных» берегах. «У нас реченька не широка, не глубока, да торовата!» — приговаривают счастливые рыболовы, по морю не плававшие, с бурею на волновой быстрине не ратовавшие: «Покланяешься с берега берегу пониже да почаще — и сыт, и пьян станешь, и деньга-копейка в мошне зашевелится!», «Не тот рыбак богат, который умен, а тот — кто счастлив!»

Водные угодья с незапамятных времен служили на Руси богатой доходною статьей, нередко являясь предметом ожесточенных споров между хозяйствовавшими соседями. Старинные судебные волокиты сплошь да рядом затевались-поднимались из-за таких споров. «Чей берег — того и река, чья вода — того и рыба!» — звучит отголоском подобных тяжебных дел поседевшая от времени поговорка. «Не все пироги с рыбкою — поснедаешь и с редькою!» — подсмеивается над береговою деревенщиной, сидящею у рыбной реки без рыбы, природный пахарь, благодарящий Бога и за «пироги ни с чем»: «Ушица — рыбаку», — кивает он на воду, — «а рыбка — торгашу!» Но многое-множество сложившихся в рыбачьем обиходе пословиц-поговорок заглушает эти прибаутки смешливые — одна другой определеннее, одна красней-цветистее другой.

Знает, твердо помнит рыбак свой, завещанный отцами-дедами, обычай: «Не учи рыбу плавать!» — отзывается он на замечания пахаря-хлебороба, походя роняющего свое крылатое словцо о том, что, де — «рыба в реке — не в руке!» Считает памятующая евангельскую повесть народная Русь рыболовство апостольским делом; отдают себя наши поречане-паозеры под надежную защиту галилейских рыбарей, сделавшихся по слову Божию — ловцами человеков. Св. апостол Петр принимается русскими рыбаками и рыбопромышленниками за своего исконного покровителя. Ему поются заказываемые кормящимся у водных угодий людом благодарственные молебны в особые положенные дни; его благословение испрашивается при начале промыслов; зачастую приходит имя боговдохновенного рыбаря на память благочестивому русскому человеку при закидывании сетей. Почти в каждом летнем жилье рыбачьей артели можно найти образ святого покровителя рыболовов. Петров день (29 июня) повсеместно слывет рыбачьим праздником: так заведено на Руси со стародавних времен.

«Ловися, рыбка, малая и большая!» — сыплет на все стороны поговорками-присловьями рыбачья ватага, до красных словец охочая: «рыба мелка, да уха сладка!», «И маленькая рыбка лучше, чем большой таракан!», «Всякая рыба хороша — лишь бы в сеть пошла!», «На безрыбье и рак рыба!», «Рыбка-плотичка — осетру сестричка, за плотвой и брат — твой!» и т. д. Пригляделся к рыбачьему обычаю завзятый-коренной рыбак, — недаром его по иным местам «рыбалкой-чайкою» прозывают: чуть не безошибочно скажет, когда какого рыбного «хода» надо ожидать. Достаточно старому рыбаку выйти ввечеру, накануне лова, на берег, чтобы узнать: будет ли какой-нибудь толк из предстоящей ему работы. Нечего уже и говорить о тех месяцах-неделях, когда какая рыба льнет к берегам, когда икру мечет, когда стаями по широкому приволью гуляет: в этом отношении для его зорких глаз река представляется открытой книгою, писанной про грамотея дотошного. Вчитался он по этой «книге» и в нрав-обычай рыбьего на-рода, — всякого человека, хоть самого говорливого к «немой» рыбе приравнять может. «Большая рыба маленькую целиком глотает!», «Рыба рыбою сыта, а человек — человеком!» — говорит устами приметливого рыбака простодушная мудрость народная про заедающих чужой век сильных людей. «Спела бы и рыба песенку, коли б голоском Бог наделил!» — приговаривает она о робких молчальниках жизни, безмолвно соглашающихся со всем и всеми: «Дядя Моисей любит рыбку без костей!» — про любителей воспользоваться чужим трудом на даровщинку. О бедняках говорится в обиходной речи: «Как рыба об лед бьется!», «Как рыба без воды!» и т. п. По народному слову, подсказанному жизнью: «Рыба ищет где глубже, человек — где лучше!» Шатающийся из стороны в сторону, не пристающий ни к одному, ни к другому делу, а потому нигде не оказывающийся на своем месте люд невольно вызывает у трудящихся весь свой век трудом отцов-дедов замечания, вроде: «По речному стержню (быстрому течению) мечешься — намаешься, а все без рыбы останешься!», или «Держись берега — и рыба будет!» Про распознающих друг друга людях одного дела обмолвилась народная Русь словом крылатым: «Рыбак рыбака — видит (чует) издалека!» Не любит русский промышленник-торгаш, когда по соседству с ним нежданно-негаданно появляется соперник, отбивающий у него часть добычи-прибытка: «На одном плесу двоим рыбакам не житье!» — (подобно тому, как «двум медведям — в одной берлоге») говорит он. Есть и такие рыбаки, что, по народному слову, «из чужого кармана удят» (воры); встречаются и такие, что «сами (ротозеи) в мережу попадают». Опасность рыбного промысла по большим рекам подсказала рыбакам поговорки: «Рыбу ловить — при смерти ходить!», «Кто в лесу убился? — бортник! Кто в реке утонул? — рыбак!» Трудности сопряженные, с этим заработком, сложили пословицу: «Без труда не вынешь и рыбку-плотичку из пруда!» Преемственность этого труда, перенимаемая от поколения другим поколением, вызвала на светлорусский простор поговорки, то и дело повторяющиеся по рыбным местам: «Отец — рыбачит, дети еле ползают, а и то уж в воду смотрят!», «Дедка — рыбак, туда ж и внуки глядят!» и т. п.

По народной примете, связывающей быт рыболова с бытом пахаря, богатые рыбой годы сулят завидный урожай хлебов. Если в засушливую пору перестает клевать (идти на приманку) рыба, — это обещает скорый дождь. По поводу последней приметы посельщина-деревенщина, приглядывающаяся к жизни природы, замечает: «Нужен дождь — поклонись матушке-водице, пусть рыбку от клева отлучит!» Другим суеверная память прошлого подсказывает слова: «Кто с Водяным ладит — у того и дождь вовремя в поле, и рыбы в неводах вдоволь!» По представлению таких людей, все рыбное царство отдало судьбою в распоряжение этого завещанного языческой стариною властителя. В настоящих очерках, посвященных бытописанию народной Руси, упоминалось уже о том, каким почетом очестливым окружает Водяного суеверная русская память; была речь и про особые «угощения», какими по захолустным уголкам, крепко держащимся за предания старины, чествуют еще и теперь «доброго (к памятливым рыбакам) дедушку» в особо установленные обычаем сроки.