Сергей Соловьев - Рассказы из русской истории 18 века

„Наши начальные люди, — говорил Ория, — будут употреблять все свои силы, чтоб поддаться великому царю московскому; больше пятнадцати или двадцати тысяч человек войска нам не ладобно, потому что у неверных нет войск в Великой Армении, есть пять губернаторов, каждый живет в неукрепленном городе с отрядом в полтораста человек, и как скоро наши начальные люди услышат о приближении русских войск, то в 24 часа выгонят неверных и в 15 дней овладеют всею землею. Грузины желают того же самого для себя. Содержание царским войскам будут доставлять наши начальные люди; у меня белый лист за десятью печатями: о чем ни договорюсь с царским величеством, все будет исполнено“. Видя, что царь занят шведскою войною и не может отделить значительную часть войск своих для освобождения армян, Ория подал предложение, чтоб послано было 25000 войска, составленного из казаков и черкесов: так как те и другие живут на границе, то поход будет бесподозрителен и без слуха; на знаменах войсковых должно быть изображено с одной стороны распятие, а с другой — царский герб; войско должно идти на Шемаху, потому что это город большой, торговый, но не укреплен, населен армянами и занять его будет легко, а Шемаха — ключ к армянской земле. Армянские начальные люди с войском своим соберутся в городе Нахичевани и, взявши царские знамена, пойдут на неприятелей. Город Эривань взять легко, потому что там живет много армян; пороховая казна и другие военные припасы в руках армянских. А когда войско овладеет Тавризом, городом богатейшим, то может пустить загоны на все четыре стороны и великую добычу получить, потому что села богатые. Известно, как Стенька Разин с 3000 казаков овладел Гилянью и держал ее много лет, шах ничего не мог ему сделать; и теперь казаки пойдут в этот поход охотно, потому что добыча им будет громадная. В армянской стране 17 провинций, с которых соберется 116000 человек войска, да грузинского войска соберется с 30000; турецкие армяне придут на помощь персидским, и разум не может обнять, сколько богатства у всех армян тамошних; а шах персидский не может собрать больше 38000 человек, а как лишится армян и грузин, то не останется у него и 20000, и те заняты войною с бухарцами. Теперь самое удобное время воевать персов, потому что они не готовы, и все христиане: на них восстали по причине великого гонения.

Ория написал письмо самому государю: „Без сомнения, вашему царскому величеству известно, что в армянской земле в старину был король и князья христианские, а потом от несогласия своего пришли под иго неверных. Больше 250 лет стонем мы под этим игом; и как сыны Адамовы ожидали пришествия Мессии, который бы избавил их от вечной смерти, так убогий наш народ жил и живет надеждою на помощь от вашего царского величества. Есть пророчество, что в последние времена неверные рассвирепеют и будут принуждать христиан к принятию своего прескверного закона: тогда придет, из августейшего московского дома, великий государь, превосходящий храбростию Александра Македонского; он возьмет царство армянское и христиан избавит. Мы видим, что исполнение этого пророчества приближается“.

Так как Ория называл себя посланцем курфюрста баварского, принимавшего такое живое участие в судьбе армян, то ему отвечали, что царское величество, будучи занят шведскою войною, не может отправить значительного войска в Персию, но пусть курфюрст пришлет на помощь свое войско с добрыми инженерами, офицерами и со всякими воинскими припасами; а в Персию государь пошлет, под видом купца, верного человека для подлинного уверения и рассмотрения тамошних мест. Ория отвечал, что русский человек ничего там не проведает; лучше послать гонца, с которым поедет он сам и повезет царскую обнадеживательную грамоту к армянским старшинам, что они будут приняты под русскую державу со всякими вольностями, особенно с сохранением веры; такую же обнадеживательную грамоту надобно послать и к грузинам, и пусть ее напишет находящийся в России имеретинский Арчил Вахтангович. Обнадеживательную грамоту армянам послать прилично, потому что подобные же грамоты уже отправлены им от цесаря и курфюрста баварского.

На этом остановилось дело в 1701 году; весною 1702 года Ории было объявлено, что царское величество принимает его предложение благоприятно, начать и совершить предприятие не отрицается, только не теперь, потому что теперь идет война шведская и начинать другую войну трудно; а когда шведская война кончится, то освобождение армян будет предпринято непременно. Это объявляется Ории и товарищу его словесно, а они могут обнадежить старшин своего народа письменно. Осенью 1703 года Ория поднес Петру карту Армении. „Из этого чертежа, — писал он, — можно видеть, что во всем государстве нет другой крепости, кроме Эривани. Бог да поможет войскам вашим завоевать ее, и тогда всю Армению и Грузию покорите; в Анатолии много греков и армян: тогда увидят турки, что это прямой путь в Константинополь. Я здесь ничего не делаю и потому прошу отпустить меня к цесарю и курфюрсту осведомиться, какую помощь они могут подать; прошу также дать мне чин полковника карабинерного, чтоб там удобнее мог я набрать всяких оружейных художников“. Просьба была исполнена. В 1707 году полковник Ория, возвратившись из западной поездки, отправлен был в Персию под видом папского посланника, но умер на возвратном пути в Астрахани.

В России остался товарищ Ории, архимандрит Минас Вартапет. В ноябре 1714 года он подал предложение: „Израиль Ория, в бытность свою в Персии, склонил армянского патриарха и несколько армянских духовных ехать с собою в Москву; но когда он умер в Астрахани, то патриарх и все другие духовные возвратились назад. Я нашел следующий удобный способ привести армян под покровительство России: на Каспийском море есть удобная пристань, называемая Низовая, между двух рек; значительных поселений тут нет, только много деревень; для того, чтоб царским войскам можно было безопасно тут пристать, пусть государь пошлет грамоту к шаху, чтоб позволено было построить здесь армянский монастырь, а строятся обыкновенно эти монастыри обширно и могут заменять крепости; и на построение этого монастыря изволил бы царское величество помочь деньгами. Для отвлечения подозрения от меня, государь благоволит приказать построить армянскую церковь в Петербурге: тогда будет ясно, что я занимаюсь только построением церквей“.

В начале 1716 года Вартапет отправился в Персию и повез письмо от Шафирова к Волынскому такого содержания: „В данной вам инструкции помянуто, что, будучи в Персии, наведаться о народе армянском, как он там многолюден и силен, и склонен ли к стороне царского величества; теперь для того же едет из Москвы в Персию известный вам Минас Вартапет, будто для отыскания пожитков, оставшихся после умершего Израиля Ории: оказывайте ему нужную помощь, только не возбудите подозрения“. Вартапет возвратился в архиепископском чине и привез грамоту от армянского патриарха Исайи, живущего в монастыре Канзасаре. В грамоте говорилось: „Когда ваше величество свои воинские дела начать изволите, тогда прикажите нас наперед уведомить, чтоб я с моими верными людьми, по возможности и по требованию вашему, мог служить и приготовиться“. Что же касается главного патриарха, живущего в Эчмиадзине, тот на словах обещал служить верно, но письмо дал в неопределенных выражениях, что Вартапет у него был и говорил с ним о делах, которые приняты любительно и приятно. Эчмиадзинский патриарх объявил, что он не может обязаться верности царю, опасаясь персиян и некоторых армян. В 1718 году Вартапет подал пункты, в которых просил, от имени всех армян, освободить их от басурманского ига и принять в русское подданство; объявлял, что теперь время приниматься за это дело, потому что варвары бедствуют извне и внутри; что этому делу много доброжелателей, но есть и противники, между прочими и епископ армянский, находящийся в Казани; из всего видно, что он и при“ хал в Россию для проведывания, и если возвратится в Персию, то все верные пропадут и патриарху может грозить смерть: поэтому епископа и слугу его надобно посадить в монастырь, держать честно, но не позволять ни с кем иметь сношения.