Арсен Мартиросян - Кто проторил дорогу к пакту?

Однако на этом негативные последствия не исчерпываются. Сталин еще и потому вынужден был пойти на подписание договора о ненападении, что разнонаправленными способами одна из первопричин ликвидации заговора Тухачевского взяла руководство СССР буквально в клещи. Как уже указывалось выше, в декабре 1935 г. на стол Сталина лег доклад ГРУ под названием «Коалиция против СССР», свидетельствовавший о планах ряда государств Запада осуществить вооруженное нападение на СССР консолидированными силами. Также был приведен ряд подробностей, связанных с этими планами.

Данные этого доклада в совокупности с иной информацией спецслужб сыграли одну из решающих ролей в том, что в конце концов было принято решение о ликвидации заговора военных. И в этой связи необходимо иметь в виду следующее. Доклад был подготовлен на основе добытых военной разведкой преимущественно агентурным путем различных разведывательных данных, в том числе и документальных. Стержневой основой доклада являлся составленный по заказу Генерального штаба Франции меморандум, автором которого был один из бывших белогвардейских офицеров. 2-е Бюро Генерального штаба Франции направило копию этого меморандума руководству чехословацкой военной разведки как союзной спецслужбе. А та, в свою очередь, в рамках уже действовавшего тогда соглашения о сотрудничестве с военной разведкой СССР — оно было подписано как секретное приложение к договору о взаимопомощи в отражении агрессии, — ознакомила с его содержанием советских коллег. Цитируя в том числе и польские источники, свидетельствовавшие о попытках создания антисоветского блока в лице Германии, Польши, Японии и Финляндии, автор меморандума указывал, что Германией вынашиваются планы колонизации русской территории ради овладения ее природными ресурсами. Кроме того, в меморандуме подчеркивалось, что у германских и польских военных аналитиков сложилось очень невысокое мнение о советской оборонной промышленности и железнодорожном транспорте [399]. Одновременно в этом же докладе говорилось и о том, что произойдет с Советским Союзом при нападении на него вооруженных сил этой коалиции и как поведет себя антисталинская оппозиция в этом случае. В частности, автор меморандума предрекал, что в грядущей войне коалиции в составе Германии, Японии, Польши и Финляндии против СССР первое в мире государство рабочих и крестьян непременно потерпит военное поражение, в результате чего в стране произойдет государственный переворот. Поражение предрекалось сразу же после начала войны: «С открытием военных действий на первых же порах Красная Армия потерпит серьезные неудачи, которые скоро приведут к полному военному разгрому и развалу армии», — говорилось и в меморандуме, и в докладе ГРУ. Особо подчеркивалось, что это приведет к военному бунту и «дворцовому перевороту» силами военных. В отношении целей последнего указывался захват власти в стране в результате военного переворота («дворцового типа»), установление военной диктатуры и расчленение страны в пользу Германии и Японии в порядке компенсации за оказанное содействие. Были упомянуты также и «тайные связи», которые, несмотря на резкое охлаждение советско-германских отношений после привода Гитлера к власти, продолжали существовать между военными кругами нацистской Германии и Советского Союза. Назвал автор меморандума и главного закулисного «режиссера» грядущего переворота — Верховное командование Германии. И далее подчеркнул следующее. Благодаря «глубоко запрятанным нитям», связывавшим верхушку рейхсвера с политическими и военными кругами СССР, она, «дергая за нужные из них в нужное же время, вызовет внутренний взрыв в стране, который сметет существующий в Советском Союзе режим, в результате чего к власти должны прийти политические и военные деятели, с которыми антисоветская коалиция, и в особенности Германия, смогут легко прийти к соглашению».

Упомянутый выше доклад ГРУ постоянно пытаются дезавуировать, представляя его неким «предвестником» тех сфабрикованных нацистами документов, которые якобы послужили предлогом для ареста в 1937 г. Тухачевского и других военачальников, обвиненных в подготовке военного заговора с целью захвата власти, установления военной диктатуры и расчленения страны в пользу нацистской Германии и милитаристской Японии. Не говоря уже о том, что попытки дезавуирования направлены также и на максимальное принижение значения самого фактора сколачивания коалиции для нападения на СССР. Первыми начали это делать зарубежные «доброхоты» — несть числа этой сволочной публике, непонятно почему допущенной к секретным ранее архивам.

Упомянутый выше меморандум был составлен для Генерального штаба Франции, 2-е Бюро которого и глава его в период составления данного меморандума (в июле 1935 г.), полковник Луи Риве, обладали исключительной на тот момент информированностью об агрессивных планах нацистов и их военных приготовлениях. В одном только абвере — военной разведке нацистской Германии — французская военная разведка имела к середине 1930-х гг. примерно с десяток хорошо информированных агентов. При наличии столь информированной агентуры 2-е Бюро ни при каких обстоятельствах не стало бы пользоваться дезинформацией, да еще от какого-то офицера-белоэмигранта, и тем более передавать ее союзной разведслужбе — чехословацкой разведке. Последняя, к слову сказать, тоже не лыком была шита, поскольку сама располагала, хотя и немногочисленной, превосходной агентурной сетью, в том числе и очень ценным агентом в абвере. Несмотря на свою малочисленность, чехословацкая военная разведка считалась в те времена одной из сильнейших военных разведок в Европе, по крайней мере в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе — точно.

Так что сами понимаете, доклад ГРУ родился явно не на пустом месте. Дело в том, что корни того самого приказа НКВД, который по своей сути был провозглашением превентивной контрразведывательной операции, восходят к точному знанию будущего состава коалиции государств, которые консолидированными силами планировали напасть на СССР. Увы, но принципиально правильная в своей сути операция превратилась в вакханалию беззакония. Произошло это как из-за злоумышленных действий окопавшихся на Лубянке негодяев, так и вследствие проявления шкурнических и низменных наклонностей среди самих военных. Однако, слава богу, что Сталин успел остановить это беззаконие, сурово покарать нарушивших социалистическую законность подлецов и восстановить в правах незаконно арестованных по облыжным обвинениям честных людей, в том числе и военных.

Однако ликвидация заговора части советского командования, на который в известной мере и рассчитывала коалиция против СССР, еще не означала ликвидации самой этой коалиции. Задача эта была сверхсложной, особенно если учесть, что всех ее участников Великобритания откровенно провоцировала и подталкивала на вооруженный конфликт с Советским Союзом. Причем наибольшую опасность в рамках этой коалиции представлял альянс Германии и Японии, а также участие в этой же коалиции Финляндии. Проще говоря, наибольшую опасность представляла реальная в то время угроза как двухфронтового нападения — с Запада и Востока, так и удар на Северо-Западном направлении, прежде всего в направлении Ленинграда и далее в направлении Москвы. Перед Сталиным уже в 1938 г. встала острейшая проблема ликвидации этих первоочередных угроз. На это были направлены его попытки в ходе секретных зондажных переговоров в 1938 г. договориться с руководством Финляндии об обмене территориями ради обеспечения максимальной безопасности главного ключа от Москвы — Ленинграда, где граница проходила тогда в 30 км от самого города на Неве. Не вышло. Великобритания держала Финляндию в крепкой узде. Да и немцы не отставали. Попытки же образумить с помощью оружия японских милитаристов в 1938 г. во время столкновения на оз. Хасан тоже не привели к серьезному результату. Японская военщина по-прежнему готовилась к броску на Север. Что и случилось летом 1939 г., когда произошло столкновение на Халхин-Голе, спровоцированное в немалой степени так называемым дальневосточным Мюнхеном, под которым в истории имеется в виду англо-японское соглашение Арита — Крейги от 24 июля 1939 г. То есть вплоть до 23 августа 1939 г. по-прежнему остро стоял вопрос об угрозе как минимум двухфронтового, а как максимум многофронтового нападения на СССР.